Здесь дубы не сведёшь, как бывало, в полки –
Редкой цепью стоят на поверке вечерней.
И окопы ожине* лежачей мелки,
И ползут лишь терны по ходам сообщений.

Старая Русса. Достоевский.* Бои.
Там полегли земляки мои.
Где-то под Курском лежит брат.
Теперь не спросишь, кто виноват.

В нашей жизни не так уже много тепла.
Да и разве нас женщина – нас война родила.
И вовек не забудется этот роддом
Под взлохмаченным небом в окопе сыром.

Молчаливые птицы летят
Над могилами павших солдат.
Вся изрыта, в воронках земля.
Тихо, тихо шумят тополя…

Да будет свет – веселый, яркий –
В наш первый вечер торжества!
Открыла площади и парки
Незатемненная Москва.

Есть курганы – повыше заснеженных пиков:
Есть Малахов курган, есть Мамаев курган…
Их пытали враги, рваной сталью истыкав,
Но стояли они, багровея от ран.

Обычно к ночи вызывал комбат.
«Участок разминировать вот здесь», –
На карте мне показывал квадрат.
Я отвечал ему негромко: «Есть!..»

О войне не кончен разговор.
Каждый шаг тех дней забыть смогу ли?
У меня под сердцем до сих пор
Двадцать грамм – побольше, чем две пули.

Среди маньчжурской этой шири
Печаль мы видели одну.
Здесь даже имени лишили
Многострадальную страну.

Так бывает необъяснимо:
Как на выдохе, вдруг замрёшь.
Сколько раз пробегал я мимо
Огородов этих и рощ!

Человек он кремневой породы
И судьбу свою клясть не привык.
Призывник сорок первого года –
Самой страшной войны призывник…

Молчит он – мраморный солдат,
Стоит, не сделает ни шага.
Всё на войне познав, лежат
В могилах братья по отваге

Темнеют выжженные лунки
На крышке нашего стола.
То, разогретая чугункой,
Из досок вытекла смола.

На площади памяти вечной,
Где сжатого сердца – не тронь,
Я видел, как свадьба беспечно
Бросала монеты в огонь.