Поэма. Отрывок
Мы – дети лет послевоенных,
а что мы знаем о войне?
В своих вопросах откровенных
мы понимаемы вполне.
Что нас влечёт, зовёт и мучит?
Понятия добра и зла
не только книжны и научны –
к нам память крови перешла.
Ту память не измерить словом,
она в полуночной тиши
приходит бдением бессонным
вести ночной допрос души.
Живём тревожно, беспокоясь
за поколение своё…
О, наша память – наша совесть,
Мы не свободны от неё!
Единственная несвобода,
что человечеству нужна!
Нам памятнее год от года
Отечественная война.
И мне, ровеснику Победы,
сегодня не заснуть опять.
Спешу по фронтовому следу
в те годы – тех людей понять…
Дубосеково. Разъезд.
Насыпь. Шпалы. Стрелки. Рельсы.
Без конца из дальних мест
здесь в Москву проходят рейсы.
Выйди. Почву тронь ногой.
Зазвенит она, как камень.
Взбудоражена войной
и овеяна веками.
Вслушайся: такая тишь!
Простучит состав – и снова
на ушедшее глядишь,
видишь признаки былого.
Наклонись. Земли комок
подержи в руке. Не надо
слёз и клятв. Вдохни дымок
разорвавшихся снарядов.
Проведи рукой – и впрямь
жжёт и режет, как осколки.
Ощути сегодня сам,
сколько пуль и павших сколько!
Сколько и каких людей
надо, чтобы устояла
жизнь под натиском камней
и кипящего металла!
Как походные огни,
перекрещенные строго,
здесь сошлись слова и дни,
люди, судьбы и дороги.
Здесь, на подступах к Москве,
высшею проверкой стали
мужество людей, идей
схватка, бой сердец и стали!
Война пришла кино и книгой,
ещё была «война» – игрой.
Вот так и встретился с Великой
Отечественною войной.
Что я слыхал о настоящей
от очевидцев? Мой отец
лишь нынче вспоминает чаще,
как ранило, как жёг свинец,
как пять тяжёлых операций
он перенёс, как на столе
пять раз случалось оказаться…
А всё же ходит по земле.
Молчал. Работал. Сына с дочкой
воспитывал. И сгоряча
порой выбрасывались срочно
лихие пробки пугача.
Ему на жизнь хватило шума,
устал от грома и огня
и поступил, наверно, умно,
что к чтенью приучил меня.
Война опять врывалась книгой,
взрывая мозг, лишая сна.
Запоминались просто мигом
героев наших имена.
Дубинин. Кошевой. Матросов.
Панфиловцы… В пятнадцать лет
вставало множество вопросов,
и я на все искал ответ.