На Донетчине, блистая,
Звонкая, как птица,
Щебетала золотая,
Чистая криница –
Баллада
Когда, изранена стократ,
Сама земля горела,
Когда фашисты в Сталинград
Рвались остервенело,
Дошел по рации, звеня,
Скупой приказ комбата:
– Огонь давайте на меня,
Скорей огонь, ребята!
Тот крик души, прорезав тьму,
В ушах стучал, неистов.
Но не могли по своему
Стрелять артиллеристы.
А он никак не умолкал,
Покрыв пальбы раскаты,
Свой долг их выполнить он звал:
– Огонь, огонь, солдаты!..
Он то молил их, как друзей,
И старых, и безусых,
То клял их силой сердца всей,
Как подлецов и трусов.
Грозился, мертвый, их кляня,
Обиду помнить свято:
– Огонь давайте на меня,
Скорей огонь, ребята!
Не прерываясь, он гремел,
Хлестал в сердца и лица,
И долг солдатский повелел
Приказу подчиниться.
Над громом пушек вился он,
В дыму – над батареей:
– Огонь!
– Огонь!
– Огонь!
– Огонь! –
Пылая, голос реял…
За грозным валом, в свой черед,
Подобна урагану,
Рванулась гвардия вперед
К Мамаеву кургану.
И на вершине лишь, скорбя,
Смогли увидеть люди,
Зачем он вызвал на себя
Огонь своих орудий!..
Закрыл дорогу он врагу,
Став огневою целью.
Все трупы, трупы на снегу –
Зеленые шинели…
И, вверх подняв свой мертвый взгляд,
В победу полный веры,
Среди врагов лежал комбат,
Один – в шинели серой.