ПОСЛЕДНЯЯ РАЗЛУКА

Из поэмы

1
Ночь. Ни звезд, ни месяца. Студено.
Тесная землянка под Ельцом.
Лампа-самоделка из патрона
Веет жирной копотью в лицо.

Кто-то на полу храпит негромко.
Инеем подернута стена.
В поле бьет жестокая поземка.
На краю погибели страна.

Третий день, как мы ушли из Ливен.
Завтра враг нас выбьет из Ельца…
Отступаем под свинцовым ливнем,
Родину теряя без конца.

Что случилось? Где же наши силы?
Почему бежим мы от врага?
Неужели правда, что Россия –
Великан на глиняных ногах?!

Политрук из-под бровей косматых
Смотрит в душу мне, как на духу:
– Я тебе одно сказать могу:
Родина ни в чем не виновата!

И не нам подсчитывать потери,
Выворачиваясь на испод;
Наше дело – немца бить и верить
В партию, в Россию и в народ!

В поле мина шалая рванула,
И морозный прокатился звон.
Помкомвзвода – паренек из Тулы –
Вздрогнул, что-то простонал сквозь сон…

3
Стужа крепнет. Чертова погода
Весь перемутила белый свет.
Фронт остановился: дальше хода
Ни машинам, ни пехоте нет.

Низких туч багровое свеченье,
Да высоких бомбовозов рев…
Лишь боями местного значенья
Козыряет Совинформбюро.

Мы лежим в снегу над речкой сивой,
А за речкой враг в сугробы врос,
Проклиная дикую Россию
И ее союзника – мороз.

Жесткий снег с пристрелянных пригорков
По-пластунски вниз ползет, в овраг…
Писем – ни от Маши, ни от Борьки.
Где они теперь? В каких краях?

5
Небо льется лучезарной синью
Копоти окопной вопреки.
Сладко пахнет летошней полынью
И лозой зеленой от реки.

Что ж! Прощай, подруга фронтовая.
Буду помнить век тебя, зима!
Наконец-то почта полевая
Принесла мне сразу два письма.

Первое – в газетной треуголке.
На блокнотном голубом листке –
С дружеским приветствием от Борьки
На скупом солдатском языке:

«Здравствуй! Жив-здоров, герой? Я тоже.
Слышишь, как весна стучится в дверь?
А войне конца нет, и, похоже,
Мы не скоро встретимся теперь.

Слишком много отдано фашистам!
Брать назад труднее, как всегда.
Лишь весна под знаменем лучистым
С ходу занимает города…»

Машино письмо полно печали:
«Скоро минет год (а может, век?)
С той поры, как звезды обвенчали
В храме над хрустальными ключами
Нас с тобой, родной мой человек.

Как легко все рухнуло! Ночами
Вижу я во сне, как наяву,
Звездный храм с хрустальными ключами,
Опрокинувшийся в синеву.

Нам с тобой туда пробиться надо.
А луна, что колокол, гудит,
И зловещий немец с автоматом
На тропе маячит впереди.

Просыпаюсь, а мой сон все длится,
Не стряхнуть его с тяжелых век.
Сердце бьется пойманною птицей…
Я боюсь, родной мой человек!»

7
Ветер тучи грозовые гонит
К Волге, в пламя сталинградских дней.
Мы сидим пока что в обороне:
Командирам все-таки видней!

По ночам возводим укрепленья,
Углубляем оборону впрок.
Редко боем местного значенья
Нас помянет Совинформбюро.

Мы еще не знаем, что за спуском
По реке дуга проходит тут:
Через год ее Орловско-Курской
Во вселенской битве нарекут…

Я берег в душе надежды искру,
А письмо казенное гласит,
Что Мария Гончарова в списках
Без вести пропавших состоит.

Боже мой! Уж лучше б я от шалой
Пули сам погиб! Замкнулся круг…
Но не дал погаснуть искре малой,
Вразумил меня мой политрук:

– Видно, в плен попала. Будь бодрее!
И меня семья в Смоленске ждет…
Не хандрить, а драться нужно злее:
Кроме нас, никто их не спасет!

Политрук! Наставник части энской;
Человек, исполненный добра…
Жаль, но он погибнет под Смоленском,
Где Соколья высится гора…

Мы на той вершине каменистой.
Где в бою стоял наш пулемет,
Написали: «Сердце коммуниста
Никакая пуля не пробьет!»

8
Прав был политрук: пройдет три года –
И воскреснут умершие дни,
Шумная московская погода,
Мирные вечерние огни.

Заплатив за жизнь свою, за счастье
Непомерно дорогой ценой,
У окна, распахнутого настежь,
Будем пить мы доброе вино.

Горем убеленная мамаша,
Постарев на целых десять лет,
Будет плакать над рассказом Маши
Про беду, страшней которой нет!

А когда рассвет запламенеет
Сквозь весенний синеватый дым,
Мы пойдем на площадь к Мавзолею,
У стены Кремлевской постоим.

И опять нас голосом далеким
Позовет мой деревенский дом,
Где звенят хрустальные истоки.
Это будет! Но… потом, потом!..

А пока – снаряды землю пашут;
Жизнь и смерть равны здесь на весах.
Маша – в списках без вести пропавших,
Борька – где-то в жиздринских* лесах.

* Жиздра – город в Калужской обл.