Лето. Сорок первый.
Небо-небыль,
Синевой слепящее до слёз.
Цепью
по неубранному хлебу –
наспех сформированный обоз.
В землю запрессованы колосья
Силою копыт,
колёс,
ступней…
Вдруг – как выстрел –
Сквозь разноголосье:
– Воздух!
И раскатисто:
– К земле!..
Брошенный на землю
страхом жгучим,
Я скользнул в густую рожь рывком,
Небу погрозив
на всякий случай
боязливым
детским
кулачком.
Треск в ответ.
И темнота с зенита,
Чёрный дым,
всё растворилось в нём.
Только солнце,
сбитое с орбиты,
прыгало оранжевым пятном.
Может, лишь мгновенье
длилось это,
Может, вечность,
Может, только час,
Может, в цель,
а может, рикошетом
шлёпнулась почти у самых
глаз.
ПУЛЯ…
Тупорылая, литая,
Серебристым лучиком маня,
Пуля,
безобидная такая,
Что была отлита
на меня.
Я её, шальную, осторожно
Взял едва послушною рукой
И услышал тот же крик
тревожный
Всем, в живых оставшимся:
– Отбой!..
Я не встал –
вскочил единым махом,
словно в путь
собрался налегке:
Понял,
что не будет больше страха,
если смерть
зажата
в кулаке!..