Когда закончилась война,
В село вернулся инвалид.
Он сыну, другу моему,
Привёз свисток.
Зло рисовалось мне по сказкам.
Затем наказанный злодей
Запоминался тёмной краской
И был похожим на людей
И на смиреннейшие твари
С рогами, гривой иль хвостом
И обретался то ль в амбаре,
То ль в поле мрачном и пустом.
И, семилетний, в сорок пятом
Я – перепуган, оглушён –
Его в халате полосатом
Сказавшим тихо «Данке шён!»
Суровой няне в райбольнице,
Где в скарлатине я лежал
И шёл к бачку воды напиться,
Увидел вдруг
И – побежал!
Был в деревянных он ботинках.
Копытно по двору стуча,
Пошёл – красивый, как с картинки, –
И наблюдал я палача
Сквозь щель-дыру в амбарной двери –
Лишь расстоянием храним! –
И никому бы не поверил,
Что мой отец убит не им!
Тем потрясеньем незабытым
У детства вырванный навек –
Всё представлял себе копыта
И знал: злодей, он – человек.
Не чёрен он и не коричнев
(Я нагляделся их вполне),
И чем красивее обличьем,
Тем отвратительнее мне.