Но кто там зарёванный, кто там?
И в сердце навек запеклось,
Что многим моим одногодкам
Дождаться отцов не пришлось.
– А помнишь? Вспомни!
Помнишь? Вспомни! –
Неспешно вдоль Москвы-реки
С цветами радости и боли
Опять идут фронтовики.
И снова:
– Помнишь, помнишь?
– Помню! –
Да как не помнить жизнь свою,
И вновь они от боя к бою,
И под огнём, и по огню
Идут – народ простой и резкий –
В пороховой кромешной мгле
То по родной своей, советской,
То по чужой совсем земле.
Опять их молодость живая
На тех дорогах фронтовых,
Которым ни конца ни края.
И я смотрю на праздник их,
На самый главный, самый кровный,
Вместивший путь пороховой.
От самой первой похоронной
И до салюта над страной.
Их меньше,
меньше с каждой встречей
И головы их всё белей.
Не лечит время ран. Не лечит, –
Они чем дальше, тем больней.
А годы, годы, как на марше,
Идут с рассветной стороны.
Уже и мы теперь постарше
Их, возвращавшихся с войны.
Нам помнить это возвращенье
До самых-самых наших дней.
И полковых оркестров рвенье,
Огонь медалей, скрип ремней.
Они немного красовались
И нам, тогдашним пацанам,
Такими дядьками казались,
С такою силой – я те дам!
От их наград лучами било,
Был самокруток едок дым.
А им тогда по двадцать было,
Ну, пусть по двадцать с небольшим.
– А помнишь? Вспомни!
Помнишь? Вспомни! –
Неспешно вдоль Москвы-реки
С цветами радости и боли
Идут, идут фронтовики.