ДВОЙНИК

Отрывок из поэмы

И тридцать лет после этой гибели
Я работаю, спорю. Люблю. Живу.
И ныне, губами шепча бесплотными,
Глядит на меня мой убитый двойник,
Глядит на меня глазницами мертвыми
И спрашивает: чего ты достиг?

И отец мой, убитый белобандитами,
Со старого кладбища, в душной мгле,
Шепчет губами, сурово сдвинутыми:
– Как ты, сынок, живешь на земле?

И сестра моя, замученная голодом
Под ленинградским блокадным небом,
Спрашивает надтреснутым голосом:
– С кем ты делишься солью-хлебом?

Тикают ходики.
Ходики тикают.
Ночь на земле.
Рассвет на земле.
Кто-то руками мне руки тискает,
Чья-то одёжа тлеет в золе.
Это меня обступает бессонница,
Это убитых звучат голоса.
Кто-то в пути, как былинка, клонится,
Чьи-то закатываются глаза.

Передо мной – автоматами встреченные,
Мужчины замученные,
Женщины обесчещенные,
Пулей сраженные,
Напалмом сожженные,
Лица, страданием искаженные,
Нежные, грубые, белые, смуглые,
Руки обрубленные,
Губы обугленные…

Люди, зверьем превращенные в крошево,
Пленные, угнанные и подкошенные,
И в душегубки, и в шахты брошенные,
Спрашивают, хрипло дыша:
– Чем ты живешь?
– Что ты сделал хорошего?
– Чиста ли твоя душа?

И он, мой двойник, из земли прорастающий
Травкою и деревцом, –
Прохладою веток и снегом тающим
Мне обдает лицо,

Вплывает в мои глаза синевою
И волосы шевелит:
– Не жалуйся.
Не ищи покоя.
Помни, что я – убит.

И руки свои в тоске не стискивай,
И не выискивай обид.
Я глубже страдал.
Я любил бы искренней,
Чем ты.
Только я – убит…

Так в суете, в красоте и суровости
Прожитых лет и дней
Я остаюсь со своей совестью
И разговариваю с ней.

Мало еще, ах, как мало сделано,
Что там ни говори.
На карте сердца есть пятна белые,
В просторах души – пустыри.

Мне надо встречать отраду и бедствие,
Дарить заработанный хлеб,
И продолжить свое путешествие
В область Чужих Судеб.

Мне надо вобрать в себя все волнения,
Уйму земных тревог,
Чтобы от легкого прикосновения
Дрожать, как дамасский клинок.

Мне надо стоять без льгот и выгод
На ледяном ветру.
Посмертная слава меня не настигнет
В день, когда я умру.

Но я не бродил вокруг да около,
Дорог не искал кривых.
Хочу, чтобы смерть моя тоже трогала
И подстегивала живых.