Грузинскому воину Кантария,
одному из водрузивших наше победное знамя
над Рейхстагом
Шел в ярме огня я, устали не ведая,
Лишь одним дышал я – близкою победою,
Полон упованием единым,
Веря, что заря блеснет над нами
И что вспыхнет солнцем над Берлином
Наше знамя.
Оттого, изранен, был неуязвимым я,
Оттого расстался с нивами родными,
Оттого оставил в шахтах глыбы,
Стол мой с неисписанной бумагой –
Чтобы свой привет послать смогли бы
Мы со стен Рейхстага.
И надежде этой неизменно верил я,
Возле гор Кавказа, у его преддверия,
По пятам преследовал злодея,
Разрушал в лесах его берлоги,
Под жестоким ливнем холодея, –
Не свернул с дороги.
Если оглянусь на путь свой, ныне пройденный,
Не пойму, как спасся, впрямь хранимый родиной,
Сумерками жизнь моя сгущалась,
Я по трупам полз порой ночною,
Даже ветер уставал, казалось,
Поспевать за мною.
Торопились тучи по небу свинцовые,
Но моей надежды был покорен зову я.
Рабья трусость – человека чувство ль?
Голову высоко поднимаю,
Не устал я, – что такое усталь?!
Робости – не знаю.
Много исходили мы дорог, товарищи,
Видели в пути мы слезы, кровь, пожарища,
Раненные пулей и гранатой,
В темном поле встретившие мину,
Как виденья, провожали брата
По пути к Берлину.
И летели стоны, воина преследуя:
«Если не вернешься ты домой с победою
И не разгромишь гнездо тирана,
Навсегда запомнишь стоны братьев,
Сердце будет вечно жечь, как рана,
Братское проклятье».
Был я верным сыном, клятвы не нарушил я,
Родины приказы беззаветно слушал я,
Выносил невзгоды и лишенья,
Ледяной бывал покрыт корою,
Чтоб войти в Берлин, на подвиг мщенья,
Грузии героем.
Кто я? моего никто не знает имени.
Как захочешь, друг мой, так и назови меня.
Не один я, не один – нас много.
Назови меня ты именами
Всех, кто шел военного дорогой,
Славя наше знамя.
Не меня ли дома ждет моя любимая
И не спит ночами не моя ль родимая?
Тот я, кто придет как победитель,
Тот, чьей волей слез поток прервется.
И да будет светлою обитель
Тем, кто не вернется.