Мы прошли по земле, по-солдатски с невзгодами споря...
Мы прошли по земле, по-солдатски с невзгодами споря,
Забывая о ранах, – дорогой святой и прямой.
Нас вперед призывало большое народное горе,
Нас рыдания женщин не звали обратно домой.
Всю ночь напролет через голову били орудья.
Снаряды, как сверла, винтили разорванный воздух.
Разрывы гремели. На рев откликалось безлюдье
Земли изрешеченной. Меркли далекие звезды.
В окопе сыром я лежал и не спал до рассвета
И с ночью сливался при каждом ударе снаряда.
А мысли неслись далеко. И бессонница эта
Любой передышке, любой тишине была рада.
Когда же заря, обагренная кровью, вставала,
Я, словно какой-то неясною болью пронзенный,
Пополз по низине и в сад притащился усталый,
К намету, служившему почтою дивизионной.
В разбитом намете лежал почтальон наш. А рядом
В крови его теплой все вымокло: письма, пакеты
И пачки вчерашних газет, обожженных снарядом,
Горячие речи, далекие чьи-то приветы…
Так вот оно, наше солдатское горькое горе!
А мы еще ждали, что к нам он дойдет по низине,
Тот русый парнишка, и явится на косогоре,
Из сумки возьмет треугольник зеленый иль синий.
Я знаю, что завтра другой нам товарищ послужит,
И в наши окопы дойти ему завтра удастся,
И в сумке его еще кто-то из нас обнаружит
Надежду на наше большое и светлое счастье.
И снова мы будем гадать, как гадали когда-то:
От сына письмо иль от матери весть прилетела?
К конверту потянутся жесткие руки солдата.
На миг оторвется бессонный зрачок от прицела.