В канун восьмой мальчишеской весны,
Устав от горьких слов – «пропавший», «павший»,
Я верил, - ты придешь ко мне с войны,
Солдатскими дорогами пропахший.
Я верил, ждал, я заклинал и звал,
Не зная путь, я шел к тебе навстречу,
Я под твои несчастья подставлял
Мальчишеские худенькие плечи.
Я так желал хотя бы посмотреть
В твои глаза, припасть к тебе воочью,
Что, обманув небытие и смерть,
Ты в сны мои входил глубокой ночью.
Ты рядом был ясней, чем наяву,
Большой и сильный , добрый и серьезный,
Беспечно веря, что не в снах живу,
Я просыпался в холод, тьму и слезы.
О, если бы ты, чудо совершив,
Войну и горе до конца измерив,
Пришел и крикнул: «Здравствуй сын! Я жив!» -
То, помня сны, я б счастью не поверил.
Под Ленинградом, там – на той войне,
В огне атаки, в грохоте и гуле,
Не мог ты не подумать обо мне
В последний час, за миг до встречи с пулей…
В канун восьмой мальчишеской весны,
Устав от горьких слов – «пропавший», «павший»,
Я верил, ты придешь ко мне с войны,
Солдатскими разлуками пропахший.
Весь мир – цветы и песни, солнце, дождь –
Внесешь ты, распахнув пошире двери.
Я верил, ты ко мне с войны придешь.
Я до сих пор немного в это верю.