Из поэмы «Эхо в горах»
Кружится пепел, точно стая галок.
Берлин горит, и вот уже в ночи
Стоит Рейхстаг угрюмо, как огарок
Почти погаснувшей свечи.
Смотрю туда суровыми глазами.
История – она недалека.
Мы на полях ее писали сами
Орудиями нашего полка.
В те дни мои погодки поседели,
Но, скидок не привыкшие просить,
Шли под огонь на вражьи цитадели,
Чтоб тот огонь навеки погасить.
И падали, подкошенные, в глину,
В распутицу, в неистовство пурги.
Но снова, устремленные к Берлину,
Гремели их суровые шаги.
О этот путь! Как солон привкус горя!
Как горек дым родного очага!
На гордые кавказские предгорья
Обрушивалось бешенство врага.
Всё небо над предгорьями гудело,
Как будто наземь рушило его.
И падали фугаски то и дело
На улицы Сухуми моего.
Волна взрывная кроны обдавала,
И тлела обгоревшая кора
В саду, где лишь недавно колдовала
Над веточкою каждой детвора.
А в море вился дым от парохода,
Что вез детей подальше от войны.
За ним велась кровавая охота,
И были взрывы издали слышны.
Под «юнкерсом» носилась тень прямая,
Сжималась огневая полоса,
И дети, ничего не понимая,
Глядели изумленно в небеса.
С широкими от ужаса глазами,
Они еще кричали за бортом,
И в тишине солеными слезами
Оплакивало море их потом…
Земля моя, ты так терпеть умела
В суровый час, в свой самый трудный час!
И стала твоего терпенья мера
Единственною мерою для нас.
Какие мы форсировали реки!
Какой мы – дважды – прошагали путь!
Ты этого, история, навеки
Запечатлеть подробно не забудь.
Смотри, как дышат ярость и отвага,
Когда, последний завершая бой,
Бежит солдат по лестнице Рейхстага
И знамя поднимает над собой.