НА ХИНГАНЕ *
Идём к Чжамбею**, облекаясь
в пустыни пепельную сушь,
от вечной спячки поднимая
никем не тронутую глушь.
Я на войне под гул раскатов,
ещё безусым, молодым,
пройдя нелёгкий путь солдата,
стал преждевременно седым.
Кого винить мне в том, Россия,
когда пылаешь ты в огне…
И разве мог по долгу сына
я оставаться в стороне
от слёз твоих, тревог, рассветов,
в себя впитавших кровь и дым,
а после прикрываться где-то
высоким именем твоим!
И горд я тем, что там, где было
с избытком горя и смертей,
Россия, ты не усомнилась
в сыновней верности моей.