В афише говорилось,
Мол, на манеже – кони,
Но мерин простудился
И через день издох.
Лишь прикоснулся – сразу сердце сжалось.
Когда-то, глядя в это вот стекло,
В театр готовясь, мама наряжалась,
И сквозь расчёску золото текло.
Оно видало чубчик и веснушки,
Отца видало с пенным помазком,
И мебели старинной завитушки,
И дверь с тяжёлым кованым крючком.
Те отраженья навсегда уплыли,
Отец погиб, и матери уж нет.
Чужие люди мебель раскупили,
И чуб мой вылез весь с теченьем лет.
Лишь зеркало почти не потускнело –
Наверно, из особого стекла.
Блестит себе, и что ему за дело,
Какая жизнь с ним рядом протекла?
Но где-то в сердце – зеркало иное,
И в нём отец мой вовсе не убит,
В расчёске льётся золото льняное
И тихо мебель старая скрипит.