ТРОЕ
Их привели сюда зимой студеной,
Тогда же клятва прозвучала их,
Что вырвутся из вражьего полона,
Чтоб по лесам добраться до своих.
Есть в белорусской пуще полустанок…
В густой листве по веснам тонет он,
Здесь партизаны как-то спозаранок
Фашистский захватили эшелон,
И в партизанском лагере зеленом
Рассказывал потом в кругу друзей
Разведчик, как, шагая по вагонам.
Наткнулся вдруг на пушкинский музей.
Архивы писем, груды книг старинных,
Тугие кипы выцветших газет
И, скрытый между них наполовину,
С горячим взглядом бронзовый поэт.
– Вот подлецы! –
Воскликнул парень с болью,
Подняв листок исписанный с земли. –
Подумать только,
Пушкина в неволю,
На каторгу фашистскую везли!
И, торопясь укрыться до рассвета,
Отряд усталый двинулся в леса,
И, словно слезы,
По щекам поэта
Катилась тихо светлая роса.
Заботливо укутан в плащ-палатку,
Он на охапке вереска сухой
Лежал в тени, вдыхая запах сладкий
Лесных цветов
И горький запах хвой.
Меж партизан росла поэта слава:
Они заучивали до строки
Стихи о том, как предки под Полтавой
Громили иноземные полки.
А по ночам мосты летели в речки,
Под насыпи катились поезда,
И был фашистский гарнизон в местечке
Однажды уничтожен без следа.
Когда промчалась весть в бору зеленом
О том, что час победный наш настал,
Поэт великий в городке районном
Торжественно взошел на пьедестал.
Теперь дубы, на скромный вереск глядя,
Рассказывают были в тишине
О том, что Пушкин жил в лесном отряде
И с хлопцами сражался наравне!