Июль медовый был на склоне
В тумане, на исходе дня,
Паслись невидимые кони,
Далёким боталом звеня.
Обочь просёлочного тракта
У полувысохших берёз
Людьми забытый старый трактор
Тяжёлой глыбой в землю врос.
За пашней, вздыбленной бугристо,
Сияет золотом стерня,
А дядю Тиму – тракториста
Снесла на кладбище родня.
И председатель тётя Даша
Сказала у могилы речь:
– Был Тимофей – надёжа наша,
Да не сумели уберечь.
Вот уж беда! На фронте кабы,
Как мой иль, Аграфена, твой…
Кто ж нам пахать-то станет, бабы?
Самим придётся – вой, не вой.
И бабы, серые от горя,
К своей нужде пошли домой.
А полоса на косогоре
Чернела траурной каймой.
А у просёлочного тракта,
Где лист берёзовый слинял,
Военных лет трудяга-трактор
Как скорбный памятник стоял.
И от деревни было видно
Его за целую версту.
И было мне до слёз обидно,
Что так я медленно расту.