Когда свинец атаки взбесится,
Я поднимаюсь и бегу.
С крестом и красным полумесяцем
Мелькает сумка на боку.
Июль медовый был на склоне
В тумане, на исходе дня,
Паслись невидимые кони,
Далёким боталом звеня.
Подол ракиты узколистой
Купала тёплая река,
И полон был печали чистой
Вечерний посвист кулика.
Тучнели росы и густели,
Трава от них белым-бела.
Скрипели где-то коростели,
И фыркали перепела.
Рыбачить было мне отрадно!
Потом среди родных полей,
Не торопясь, идти обратно
Со свяслом пёстрых пескарей.
Идти босым, русоголовым,
Девятилетним мужичком
С самостоятельным уловом
Шагать уверенным шажком.
Шагать и слышать в сердце трепет,
Что, может, девочка одна
Пускай на улице не встретит,
Так хоть посмотрит из окна.
Иду к избушке на горушке,
К родному крову моему,
И удивляюсь, что старушки
Вперёд меня спешат к нему.
И сразу – горем незнакомым
Крик из распахнутых дверей,
И встали слёзы в горле комом,
И уронил я пескарей…
Неужто что на фронте с папкой?
А может, с дядькой что с моим?
Обнявшись, плачут мамка с бабкой,
И ничего не нужно им.
Стою потерянно в сторонке,
А в этом плаче, в полумгле
Белеет листик похоронки
Перед родными на столе.