Жить нам уже не под силу.
Смято навек бытиё.
Родина нам изменила...
Что ж мы так любим её?

Всё дальше от войны уходим,
но в памяти она всегда,
нам снятся выжженные годы
и выжженные города.

Кто на Буге, кто на Псковщине,
Полегли отцы в боях.
Вот и стали безотцовщиной
Ребятишки в деревнях.

Только выдержали бы нервы
Эти трудные три часа!..
Мы вступаем в Освенцим-первый.
Двухэтажные корпуса.

В эти страшные годы немало
Мы тяжелых дорог исходили.
Отцвела наша юность, умчалась
В туче взвихренной танками пыли.

На склоне горы догорает аул,
А рядом кипенье метели.
Глядит на аул, невысок и сутул,
Сержант в опаленной шинели.

День на смену полумраку
Занялся, кровоточа.
Лейтенант хрипит: «В атаку!»,
Автомат сорвав с плеча.

Он возвратился в сорок пятом
И не узнал родимых мест.
Над чёрным прахом виновато
Сбочила церковь серый крест.

Для родных мы погибли геройски давно,
Жизнь бывает страшнее катарсиса,
Подарили хирурги невольно нам «дно»
На объекте без почты и адреса.

В то лето было на болоте
Смородины черным-черно.
Глядит с кустов, а не сорвёте:
Шагнёшь – и засосёт на дно.

Под Москвою синь и стынь.
Ветер стонет в рощах.
Вьюга белые холсты
В прорубях полощет.

Рванулось сердце горячо –
И гулко, гулко застучало,
Едва почуяло плечо
Прикосновение металла.

Кружился снег, и были лживы
Его слепящие пласты;
Мы шли с тобой искать архивы
Среди руин и пустоты.

Бесконечно, устало и глухо
Веет ветер у самого уха,
В пальцах вех,
валунов и теней.

Лучший мой друг погиб на войне –
С ним не пришлось познакомиться мне.
Лучших поэтов убила война –
Даже имён их не знает страна.