На развороченные дотыЛегли прожектора лучи,И эти темные высотыВдруг стали светлыми в ночи…
Читать
Хвала тебе, пихтовая хвоя!От юных дней моих тебе спасибо!Позёмка сизая мела,Метель за цехом голосила.
Потому что жизнь всё же – не что, а как,и уздечка – из кожи именно, а нейлон,может быть, и прочнее даже, но мой резон,что и лошади тоже – в коже особый смак.
В нашем домике допотопномПомню женщин одних в семье.Помню, туфли твои дотоптаны,Платье выцвело на спине.
Двадцать лет стоял на пьедестале,А потом пошёл вдруг старшинаПоглядеть, какие люди стали,Как живут родные и жена.
Ворвался танк на перекресток улицИ заплясал на скрещенном огне,Попятился и огрызнулся,Как бы пошарил огненным клыком в окне
На дне окопа сердце колотилось,Окоп, гремя, утюжила броня.Земля не подвела, не расступилась,Она спасла от гибели меня.
Ах, обелиски, обелиски –Суровый жизни алфавит…Читаю траурные списки:За каждым именем – убит.
Военная карта-трёхвёрстка.Не мудрствуй лукаво,Стратег!…Бойцов уцелевшая горстка...
Самара детства моего.Полно киосков с газировкой.А к Волге… к ней верней всегоСбегать крутой и узкой тропкой.
Когда ты приходишь на поле сраженья,Склони свою голову скорбно и низко.Отдай им достойную дань уваженья –Солдатам, что спят под литым обелиском.
Сожгли деревянные срубыВ глухой деревеньке лесной,Печные не рухнули трубы,Округа глядит сиротой.
Гроздья дней висят на ветви годаАккуратно так – по месяцам.И у каждого своя погода:Тут морозно, жарковато там.
Кто знает, почему пятьсот весёлымМы общежитье наше нарекли?Ребята, не отвыкшие от школы,Мы поездов тех помнить не могли.
Когда отца убило на войне,Была ты ростом чуть повыше плуга.Но подросла дочь пахаря к весне –За ручки ухватилась без испуга.
Ещё была картошка пропитаньемИ клокотал на кухнях чугунок,И реял флаг над деревянным зданьем,И транспорт гужевой вовсю волок.
Нам до сих пор блокадный холод снитсяВ костях солдатских с Пулковских высот!И до сих пор красы нетленной лицаПолк в поименном перечне ведет
«Вернулись наши!» – крикнул кто-то,И все метнулись на перрон,Где семерых солдат пехотыОставил красный эшелон.
Вот так бы век – на насыпи стоятьВ предгорьях Киева, у земляничной дачи,И сытный дым паровика вдыхать,И заходиться в кашле, точно в плаче.
Кадровик протянул мне листок, завершая беседу:«Напишите…»Я не уместил на листке!У тебя покороче: «За отвагу» да «За Победу»...
«За Отвагу» три медали,«За Победу» – верхний рядо солдате – не устали –мирным звоном говорят.
Ночь бела, как глаза белофинна,Нестерпимо бела.Как серебряный призрак, машинаПо дороге плыла.
Неуклюжи и полосаты,В глубине седой высотыВ небе замерли аэростаты,Как серебряные киты.
Был сорок третий год. Шло третье летоВойны, когда в сибирское селоПриехал скульптор и двухтомник ФетаПривёз, не показалось тяжело.
«…А я кормила партизан.Они хитро́ стучали: в крышу.(Иначе, выхватив наган,Придёт немчина, всё услышит.)...
В свете войны маскировочно-жёсткомТот, кто подыгрывал ей на трёхрядкеИ привыкал к наглазным полоскам,Тот, кого девочка без оглядки...
Ну почему нейтрально-белымПушится цвет у яблонь-пузырей?Ну почему трава шажком несмелымЗатягивает раны пустырей?
В закордонной той дали,У венгерского сельца,Никнет ива до землиНад могилою отца.
Опять я, гонимый судьбою,Сижу у чужого огня.Царапает кошка обоиИ робко глядит на меня.
Звуки чуждые речи –Голоса за стеной.Греет русская печкаНаш уют ледяной.
В порыве крутом и яром,Радостно и крылатоВсходит огненным шаромСолнце над Наровчатом*.
В седине холодной, не в печали,на виду, да счастьем обойдён…Но светлы, отец, твои медали,слышу с детства этот перезвон.
Остервененье ближнего боя,Рукопашная вразнотык –Белый глаз, сопля над губоюи проколотый в горле крик…
В том довоенном, давнем, до,уже как будто допотопном,всё было музыкою: топнем –и раздаётся сразу: до-о-о...
Приходили отцы из Германии по одному…Привозил их трамвай,уходящий за речку Волкушу.Угловой магазин...
Все стихи, Книга 2, 1945
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, Книга 3, Год не указан