…А прошёл только год, лишь один.
Только дверь распахнуло бедою –
Смолкло детство за далью глухою.
Вот задену ту ветвь головою,
Что обрушится снегом седин.

Тогда нам было не до игр.
Отцы – на подступах к Берлину.
А за селом, врастая в глину,
Ещё торчал подбитый «тигр».

Мы ели русский хлеб по-русски,
Присев на камень у межи.
Без жалости свои нагрузки
Валила нам на плечи жизнь.

Не признает атака середины.
Сначала и до самого конца
Она – как взрыв и как порыв единый,
Враз зажигает яростью сердца.

Под Москвою синь и стынь.
Ветер стонет в рощах.
Вьюга белые холсты
В прорубях полощет.

Если летишь ты с фашистами драться,
Бей их нещадно в упорном бою.
Помни, товарищ, что все ленинградцы
Смотрят с земли на работу твою.

Война к весне ушла от нас далече,
Но каждый дом бедой с лихвой оброс.
Друг Колька мину отыскал под вечер
И, не таясь, во двор её принёс.

Вот он, мой комиссар,
Севший утром на бревна.
Бородат, но не стар,
Сорок пять ему ровно.

Я, матушка Россия,
С просьбой к тебе великой:
Ежели будет трудно,
Меня покликай.

Июньский день, до одури прогретый.
Прифронтового леса полоса.
Беспечно воспевающие лето,
Нас окружали птичьи голоса.

Смерть и меня держала на прицеле.
И голод грыз углы в моём дому.
Глотку любви давно я понял цену
И стал до жизни жаден потому.

Он слышал в ней и птиц весенних трели,
и выстрелы сверхмощной батареи,
и что-то непонятное, большое,
зовущее и к жизни,
и на бой!

Сестра милосердия Корнева Катя,
Как просто сказала ты, слезы из глаз:
«Свое отжила я…» …К великой расплате
Слова эти звали, печальные, нас.

Как весело, как высоко
Играет солнце в небе!
Не надо ехать далеко –
Заботиться о хлебе.

Еще от беспокойства далеки,
Не веря в то, во что мы верить смеем,
По будущим газонам и аллеям
Расхаживают важно кулики.