Гляжу с надеждой фильмы о войне,
Который год, хотя надежды мало,
А вдруг расщедрятся, а вдруг покажут мне
И ту войну, что жизнь мою ломала.

В Берлине подготовились к параду:
Штандарты правили, чеканили кресты.
Какая сила превзойдёт армаду,
Когда до города полста и три версты?

По коридорищам немыслимым,
То в сейф упрятанный, то в стол,
Указ, Калининым подписанный,
Бойца в двухтысячном нашёл.

На Братское с мамой поеду
(Пускай передали: дожди)
Отпраздновать нашу Победу,
Жаль только, отец не дожил.

Я помню твои развалины,
дымящиеся ещё.
От улиц – одни названия,
воронкам потерян счёт.

Среди полей на перекрестке
Взлетел крылатый столб огня,
Снаряд ударил в ствол березки,
А показалось, что в меня.

…И заснул я, охваченный дрёмой,
Снилась нива, светясь как луна,
Потому что подушку соломой
Мне в санбате набила война.

Память сердца ведёт по Рославлю*,
Где войною жилище смелó
И травою простоволосою
Всё пожарище поросло.

Подымите заздравные чаши, друзья!
Он родился уже, он идет, –
За него и непьющим не выпить нельзя –
Сорок третий сверкающий год!

Развернуть бы свиток жизни
И прочесть ее с начала,
Чтобы детство, светом брызнув,
Звонким смехом прозвучало.

«Тиха украинская ночь…»
Для тех, кто бой уже не слышит,
Кто не увидит больше дочь
И тот кисет, что ею вышит.

Человек он кремневой породы
И судьбу свою клясть не привык.
Призывник сорок первого года –
Самой страшной войны призывник…

С милым домом разлучённые,
В горьком странствии своём
Пьём мы только кипячёную,
А сырой воды не пьём.

А лето на самом разгоне
кончается вдруг!
Огонь королевских бегоний
клубится вокруг!

В вагоне свет давно притушен
И пассажиры мирно спят.
В окне снарядами «катюши»,
Сверкая, встречные летят.