Городскую, прозрачную, звонкую –
Аттестат от отца невелик –
Вёз в санях, заметённых позёмкою,
Усечённый войною мужик.

Когда в кавказском кавполку я вижу казака
На белоногом скакуне гнедого косяка,
В черкеске с красною душой и в каске набекрень,
Который хату до сих пор еще зовет «курень»

И стало тихо. День звенел, звенел…
Не веря, я смотрела на картину:
Вслед взмывшей птице мальчуган свистел,
А голубь плыл, бесстрашно крылья вскинув.

Мама о войне не вспоминает
И военных песен не поёт.
Спицами она перебирает,
Внука нянчит, полет огород.

Качаются домов притихшие громады,
Дрожит гранит на невском берегу.
Стреляют батареи Ленинграда
По лютому, заклятому врагу.

Мы с отцом ходить учились.
Я – впервой на ноги встав,
Он – полгода пролечившись
В полевых госпиталях.

Осталось наше поколенье
без женихов и без мужей.
И снова книга на коленях,
а за окном –

Увидишь – душа содрогнется:
У перекрестка дорог –
Ромашка, подобие солнца,
Трепещущий чудо-цветок

В проломах стен гудит и пляшет пламя,
Идет война родимой стороной…
Безмолвная, бессонная, как память,
Старушка мать склонилась надо мной.

Мы рождены, когда пожары плыли…
Куда ни глянь – горят, горят хлеба.
И погремушками нам взрывы были,
Качалками – сырые погреба.

Сквозь сотни бед, сквозь все коллизии
До майских вод от первых льдин
Ушла Сибирская дивизия
С Наро-Фоминска на Берлин!

Взрывая снег метельный, с ладонью у виска
Будённый* и Артемьев** объехали войска.
Немеркнущая слава святых-сороковых!
Метели белый саван укутывает их…

Заиграют военные песни –
Будто вспыхнут зарницы из тьмы…
И опять мы с тобою, ровесник,
Вдруг становимся словно детьми.

Дочка, знаешь ли ты,
Как мы строили доты?
Это было в начале войны,
Давно.

Его не помнят.
Стёрлась память.
По слухам – где-то воевал…
Как деньги, что ничем не пахнут...