Как же так? Не помню День Победы,Хоть его запомнить должен был:Я ж в тот день на Харьковщине с дедомВ спиртзавод Артёмовский ходил.
Читать
Отец, прости меня, за то прости,Что слишком долго шёл к твоей могиле.Я встретил тыщи холмиков в путиБез всяких фотографий и фамилий.
Они приходят и сюда, на край земли,Где сказочным сияньем небо щедро,Где ночь без края, где снега и ветрыНадолго все дороги замели.
Такое небо! Из окнаПосмотришь черными глазами,И выест их голубизнаИ переполнит небесами.
Мы держали оборону.И, как самый молодой,Каждый раз спускался к ДонуЯ ночами за водой…
Упал на пашне у высоткисуровый мальчик из Москвы;и тихо сдвинулась пилоткас пробитой пулей головы.
Лето. Сорок первый.Небо-небыль,Синевой слепящее до слёз.Цепьюпо неубранному хлебу –наспех сформированный обоз.
Тишина. Предутреннею раньюНебо с посветлевшею звездой.Ночь плывёт над Нижней Елюзанью*,Над притихшей тёмной Кададой**.
Есть в мире горы, что превыше туч,Вершин их облака не достигали.С их высотой сравнится он едва ли –Курган Мамаев, брат приволжских круч.
Пришла посылка фронтовая.В ней вместе с мылом и едойЛежала шапка меховаяС пятиконечною звездой.
Я к ним подойду. Одеялом укрою,О чём-то скажу, но они не услышат.Спрошу – не ответят… А в комнате – трое.Нас в комнате трое, но двое не дышат.
Посетители,У ветхого забораОставив «Жигули»,Не заглушив мотора,На кладбище прошли.
Заслоняя коптилку,Что одна на блиндаж,Сбив пилотку к затылку,Очинил карандаш.
Ленинградцы, дети мои!Ленинградцы, гордость моя!Мне в струе степного ручьяВиден отблеск невской струи.
От голода не мог и плакать громко,Ты этого не помнишь ничего,Полуживым нашли тебя в обломкахДевчата из дружины ПВО.
Под Новосокольниками где-то,Где кругом ни ветки, ни жилья,В ледяной, холодный час рассветаОборвалась песенка твоя.
Еще невнятна тишина,Еще в патронниках патроны,И по привычке старшинаБежит, пригнувшись к батальону.
Когда созреет срок беды всесветной,Как он трагичен, тот рубежный час,Который светит радостью последней,Слепя собой, неискушённых, нас.
Печальный дождь, как жизнь в странеРодимой, где не забáлуешь,Что сумерками утро жалуешьИ бродишь сумраком во мне?
Дай же мне, память, воочью и прямоСнова увидеть тот памятный час!…Падая тихо на древний камень,Вьются снежинки между штыками.
Идет комбайн по танковому следу,Берлинцы стоя слушают наш гимн,И слово долгожданное «Победа»Вдруг с именем сливается твоим.
На сердце гимны, оды ли –Себя восторгу отдали.Весна была на ОдереКрасна, хмельна до одури!
Женщина погибшего на фронтеСпит у железнодорожных касс.Вы её, пожалуйста, не троньте.Пусть она не беспокоит вас.
Прогремел и замер где-то выстрел,Отвели последних немцев в плен.Ах, какой сегодня воздух чистый!Вся земля купается в тепле!
Где их застала тишина Победы,Там и уснули: в танках, на броне,В грузовиках, на пушечных лафетах,В садах, в открытом поле и в кюветах
Слово гремело, неслось, катилось.И мы выскакивали из землянок,Еще не веря, что это случилось.И слово катилось весенним громом.
Стали добрыми слухиИ весёлым оркестр.На виду у разрухиВсё ликует окрест.
Как будто ожидали чуда –На митинг стар и млад пришёл.И удивлялись сами: людаВ селе – что в городе большом.
…Отступали… было дело…Ели жмых – и ничего…В клубе медью зазвенелоВ честь Победы торжество!
На площади плясали вдовы,Дела закончив второпях.Горели пламенем обновы,Обвиснув на худых телах.
Мне в День Победы шёл девятый год.Молекула великого народа,запомнил я, как ликовал народв Хабаровске, на площади Свободы.
Лепестки дворовых ранетокСотрясал, как салютом, гром,И казался тогда планетойТрёхэтажный бревенчатый дом.
Бросая наземь дыма сгусткиНа утихающем ветру,Наш поезд в каменном ИркутскеОстановили поутру.
Календари не отмечалиШестнадцатое октября,Но москвичам в тот день – едва лиИм было до календаря.
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, 1941, Книга 3
Все стихи, Книга 3, Год не указан