Встают победители – в бронзе, в граните!
Их стать исполинская всюду видна.
Батыры встают – и уже не убить их,
Им вечная жизнь на земле суждена!

Благословен тот день и час,
Когда раскинулась коврами
Земля, которую Тарас
Босыми исходил ногами

Илистых плавней желтый янтарь,
Блеск чернозема.
Жители чинят снасть, инвентарь,
Лодки, паромы.

Дымятся трубы. Крематорий.
Освенцим. Я, уже развеян,
Лечу на Родину, которой
Я и такой, сожжённый, верен.

Всё сдвинулось – прошли века,
Иль жизнь прошла? – и не заметил.
Негаданно-нежданно встретил
В земле неблизкой – земляка.

А сегодня день высок и пылок,
глаз не закрывает пятерня…
Заломив пилотку на затылок,
смотрит вся пехота на меня.

…И осталось на исходе дня
Из наличной силы огневой:
Лишь заряд в винтовке у меня,
Пистолет с гранатой у него.

ворошат мне волосы ветры давних лет
как душа без голоса подмосковный лес
смотрит на меня с тоскою
год за годом нет покоя...

Пахать пора!
Вчера весенний ливень
Прошелся по распахнутой земле.
Землей зеленой пахнет в блиндаже.

Трава да глина, рыжие провалы,
Замусоренный жуткой гнилью ров.
Порывисто несется одичалый,
Зловещий ветер выжженных холмов.

Эту строку, как огонь и камень,
Ты ощущаешь своими руками.
Свет ее в сердце твое проник.
Стал он правдой самой беспощадной, как штык!

В город переехал дядя Яков.
Вновь с бессонницею до утра одни…
Корни перерублены. Однако
Даже мёртвые болят они.

Нахлебались родители горя сполна,
Мучил голод, потом убивала война.
Но из будней, войной искалеченных,
Со страной на большак всё же вышли они.

Две нательные фуфайки,
На портянки – серой байки,
Чтоб ногам стоять в тепле
На снегу и на земле.

Всё реже бываем печальными,
Как будто былое прошло.
А как на перронах кричали мы,
Когда нас бедой обожгло!