Фронтовиков сверкают ордена,
всплеск радости сквозь боль воспоминаний.
Я понимаю в этот день, страна,
как высока цена твоих страданий.

Включаю телевизор:
Танки, грохот,
Врага под корень режет пулемёт…
А бабушка моя тревожно вздрогнет...

Входная дверь завешена попоной.
В святом углу фанерная икона,
С неё глядит сочувствующий Бог.
От вдовьих слёз сыреет полотенце.

Сестра милосердия Корнева Катя,
Как просто сказала ты, слезы из глаз:
«Свое отжила я…» …К великой расплате
Слова эти звали, печальные, нас.

Вдоль домиков белых, красненьких
Ползут пехотинцы: взмолкли!
А генерал Апанасенко
Стоит на бугре с биноклем.

Мать понимает мир как дом,
Где скоро кончатся разлады,
Но страшен ей железный гром
Военных фильмов и парадов.

Солдатам пришлись по душе губные гармошки,
и независимо от музыкального слуха –
абсолютен он
или медведь наступил на ухо...

Из пламени смелого сердца выткали мы тебя,
Лучами родного солнца вышили мы тебя.
Над зыбью родного моря, над твердью родной земли
Высоко в родимом небе багряный твой свет зажгли.

Я снова здесь, на улицах твоих…
Петрозаводск, о, как ты сердцу дорог!
Как тосковал я о садах густых,
О синих, словно небеса, озерах!

Мы все покинем и леса, и пашни.
Таков у смертных на земле удел.
Лишь одного – быть без вести пропавшим
Я на войне остаться б не хотел.

Шумит ветвями город-сад,
как сквозь ожившие офорты...
Шестьдесят лет тому назад
фашистские сгорали форты...

А города людей – переживают.
Уже сошли мы безвозвратно в тень,
а всё ещё дома переживают.
Всё ищут нас локаторами стен.

Мне говорили: «У отца была
Рука всегда уверенной и чуткой…»
Дай бог и мне знать тайны ремесла
Живой природы, девственной и хрупкой!

Травяной красавец – сводник
Берегов, канав и рек…
Колокольчатый окопник
Лечит нас из века в век.

А он успел перед войной жениться,
И в сорок первом Люба понесла.
Хоть рожь в полях взметнулась, словно птица,
Мужик на фронт – такие вот дела.