Когда вокруг был сущий ад...
Когда вокруг был сущий ад,
Когда выносливость решала,
В траншею к нам пришел комбат
И приказал: «Назад – ни шагу!»
Усеяны поля, дороги, тропы
Горячим пеплом, грудами костей…
Сюда вели пути со всей Европы,
Обратно людям не было путей.
Их выгружали тут же, за оградой,
И раздевали догола в мороз.
Здесь лес дышал могильною прохладой,
Земля стонала, мокрая от слез.
Светловолосый, с пухлыми губами,
Тупой верзила отдавал приказ:
– Сдавайте вещи, ценности и – в баню!
Здесь будет дело каждому из вас.
Под музыку вели аллеей смерти.
Звучал фагот, вовсю трубил трубач,
Чтоб заглушить, чтоб растворить в «концерте»
И детский крик, и материнский плач…
Аллея смерти – страшная аллея.
О ней напишут, может быть, тома.
По ней ходили, на глазах седея,
Еще на полпути сходя с ума.
Казалось – лес от диких воплей замер,
Мир не видал свирепей палачей.
И не было страшней на свете камер,
И не было прожорливей печей.
Такое горе не уложишь в строки,
Ни мер таких не сыщешь, ни весов…
Мы с каждым боем сокращаем сроки
Существованья гитлеровских псов.
Мы не забудем ни одной слезинки.
Нас не удержишь. Мы идем туда.
Мы вспомним всех замученных в Треблинке
В суровый день Великого суда!
2-й Белорусский фронт