Пришли ребята в госпиталь.
Концерт даём с утра.
Руками – «Ох ты Господи!» –
Всплеснула медсестра:
День угасает в отблеске багряном,
Но только свет в квартире не включён.
И потолок становится экраном,
А память по нему скользит лучом.
И снова жизнь поставлена на карту,
Поскольку в титрах значится:
«ВОЙНА»,
И оглушают огненные кадры,
Хотя стоит в квартире тишина.
Тревога! От бомбёжки и обстрела
Не скрыться. Разве можно их забыть?
И этот фильм, конечно, чёрно-белый –
Война цветной никак не может быть.
Шёл фильм.
Рвалась всё время кинолента,
То гас, то загорался снова свет.
Стоял июнь. В чаду померкло лето,
А было мне тогда всего шесть лет.
Рассвет над речкой залпами распорот,
В теплушках в страхе дети голосят.
А товарняк спешит доставить в город
На даче оказавшийся детсад.
Каким опасным было возвращенье!
Но вышел эшелон из-под огня.
И, словно воин, принял я крещенье,
Хоть не было винтовки у меня.
Шёл фильм.
Душа под бомбами кричала,
Крепчали ветры шквальные, свистя.
Бог мой, я был крещён огнём сначала,
Водой крестился много лет спустя.
Гремит война. И рвётся кинолента.
И нет конца у фильма моего.
Ко мне пришло моё седое лето.
А мне в то лето было шесть всего.
Мне только шесть!
Огнём крещённый, еду,
Чтоб пацаном блокадный крест нести.
Господь помог дожить мне до Победы
И в новый век на склоне лет войти.