Успенскому колодцу исполать:
Отведаю воды – прибудут силы!
Я бью поклон умению копать
До водной жилы.

Шёл по улице пехотный
генерал.
Шёл и выправкой прохожих
покорял.

Я стрелял и стрелял, а они всё бежали
В сне одном – на меня, в сне другом – от меня.
А останки отца где-то в Польше лежали
И просили, просили огня.

Улыбнитесь ветеранам войны!
Улыбнитесь! – среди них и мой отец,
призван он (танкист Великой, боец)
и сегодня встать под смертные огни,
но сегодня призван в суд как истец!

Помеченной воронками тропою
Через кусты, избитые осколками,
Меня когда-то вынесла из боя
Курносая девчонка с рыжей челкою.

В войну погибли миллионы
Бойцов – отважных, молодых.
О, лейтенантские погоны
И искры звёздочек на них!

Мне нелегко, товарищ, вспоминать,
Как молча нас благословила мать,
Как мой сынишка-кроха умирал,
Как фитилек в коптилке догорал…

Так бывает: живешь и не ждешь новостей,
Годы взлета – давно за спиной…
Присягает мой сын в День защиты детей –
Мой детеныш, единственный мой.

Война идёт.
А я – лежу,
на солнцепеке греюсь.
Вот харч в мешочек уложу.

Я шел по странам мира долго,
Громил фашистскую орду
И знал, что на родную Волгу
Я через сто смертей приду.

В день нападения Германии
вставал на марш наш батальон,
и вместе с обмундированием
нам выдавали медальон.

Над очертаньями европы,
Мерцая миллионы лет,
На Альпы, Татры и Родопы
Созвездья льют холодный свет.

Грустно в нашем саду.
Он день ото дня краше.
В нем и в этом году
Жить бы полною чашей.

Нас было много в палате.
Болезней – больше, чем нас.
Печаль даже к самым сильным
Подкатывала не раз.

Да, были, как века, мгновения.
Об этом тяжко вспоминать.
– Хватило б только сил, терпения, –
чуть слышно повторяла мать.