Всё мне снится мой отец.
Мне отец всё чаще снится:
Он явился, он стучится,
Он вернулся наконец.

Обтянутый кожей ослиной,
Фашистский гудел барабан.
– Пройти по Сибири лавиной! –
Приказ был дивизиям дан.

Седой человек одинокий
В квартире напротив живёт.
Он китель с наградами носит,
При встрече мне честь отдаёт.

А поезд мчится...
Вьются рельсы,
и громыхает сталь о сталь.
В теплушках шатких –
погорельцы...

Весенние дни рождения,
Сиренью вскипающий сад.
Ровесникам освобождения
Сегодня уже пятьдесят.

Мир затемнив от края до края,
В нашу отчизну ворвался враг.
Там, где прошел он, землю терзая, –
Трупы, могилы, пепел и прах.

Дымятся кровавые зори,
И трупы на каждом шагу.
Хотел бы я выплакать горе,
Да плакать уже не могу.

Вон в небе журавли… Куда стремится
Высокий и нестройный их отряд?..
Под ними сёла курские горят,
И негде отдохнуть усталым птицам.

Сегодня враг пять раз атаковал.
Хоть был отбит, но снова танки лезут!
Стук. Грохот. Точно лупят в сто кувалд
По листовому толстому железу.

Над маетой пассажиров –
Ненастоящая крыша…
Эвакуация в Киров.
Мама, и Нина, и Миша.

Как та приливная волна,
исчезнув, опять прибывает,
вот так же во все времена
зловещее слово «война»...

Коварно, как недруг сокрытый
За тихим обвалом стены,
Ударил недуг позабытый
В солдата минувшей войны.

Как в словах, бесконечно простых,
Отличить всё величие ваше?
…Встань на колени, мой стих,
Перед памятью павших!

В романовских дубленых полушубках
Лежат в снегу – не слышны, не видны.
Играют зайцы на лесных порубках.
Луна. Мороз… И словно нет войны.

Листочки ветер перелистывал,
И солнце по-июльски жгло,
Когда пришли мотоциклисты
В мое далекое село.