Одногодки, ветераны,
Много ль вашего полку?
Как же пахнет вечерами
Козья ножка табаку!

Над ничейною речушкой
Встала радуги дуга.
Встала – сразу смолкли пушки
И у нас, и у врага.

Тогда еще не было Русской державы,
Дымились леса на заре.
И прежде чем встали московские главы,
Смоленск возвели на Днепре.

Как это было? Если спросят,
То я отвечу – было так:
Взвилась ракет цветная россыпь
И разорвала долгий мрак.

До глубины потрясена,
Земля качается от боли.
Там, где заставила война,
Залёг солдат в открытом поле.

Мне той не забыть танцплощадки,
Где каждый гвоздочек был свят,
Где чутко играл на трёхрядке
За Родину павший солдат.

Война и разлука –
Нам выпала доля такая –
Свинцовая вьюга,
Врагов разъяренная стая.

Не в силах радость вымерить и взвесить,
Как будто город вызволен уже,
Я в адрес: «Киев, Павловская, десять» –
Строчу посланье в тесном блиндаже.

Плачет в лесу сиротливо жалейка:
– Стихла ты, смолкла, надя-надейка!
Кто ж это думал, как это сталось?
Черная темень в глазах закачалась,

Дом бревенчатый – настежь ставни –
синей полночью обнесен.
Там к окну подступает давний,
дальний-дальний невнятный сон.

Неля мечтала быть лётчицей,
А прослыла юлой-переводчицей.
Надевала
Платье из ситчика,
Объяснялась у дома
С зенитчиками.

Шальная пуля срежет ветку,
Слетит долой и крепкий сук.
Я ранен. Я, стрелок сверхметкий,
Винтовку выронил из рук.

Твой сын тебя уже намного старше,
И незнакомый ходит в школу внук…
А ты идешь в атаку прямо с марша,
Не выпуская автомат из рук.

По тротуару идет слепой,
а кругом деревья в цвету.
Рукой ощущает он
форму резных ветвей.

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.