Здравствуй, Лаптюг, родной лесопункт,
Ненадёжный хранитель наследства!
Не сберечь тебе родственных пут
Послевоенного детства.

Шла война… И казалось ошибкой –
По пожарам дорог фронтовых
Шёл солдат, как солдат… Только скрипка
Отличала его от других.

Из белых палат госпитальных
Лет семь или восемь назад
В деревню к родному порогу
Приехал безногий солдат.

Шли пленные шагом усталым
Без шапок. В поту и в пыли
При всех орденах генералы
В колонне их – первыми шли.

На дне окопа сердце колотилось,
Окоп, гремя, утюжила броня.
Земля не подвела, не расступилась,
Она спасла от гибели меня.

Кто взять Берлин,
кто голову сложить –
мужья ушли на фронт за ротой рота.
У вас была одна задача...

Как давно это было!
Луг зелёный-зелёный.
По-весеннему влажно
И тепло на дворе.

Когда упали небеса
На отдыхавшую заставу
И ясной зорьки полоса
Закрылась заревом кровавым...

В пилотке, сбитой на затылок,
В шинели длинной нараспах,
Он в дом вошёл. И мать застыла,
Оцепенела в двух шагах.

Корчилась трава в огне июля.
Уходил на фронт парнишка молодой.
И старуха-мать шептала: «Пули
Я заговорю… останешься живой».

В некотором царстве в тридевятом сорок пятом...
Здесь бомба упала – во всех домах вылетели стёкла
У хирурга смягчились и потеплели глаза
Какая она путаная эта Венеция – искать тут

Был отпуск отцовский короток,
И вот он явился домой
В «бэу» от петлиц до обмоток,
Что сделаешь – нестроевой.

Провал окна. Легла на мостовую
Тень, что копилась долго во дворе.
Поставлены орудья на прямую,
И вздрагивает дом на пустыре…

Ни седоков,
Ни окриков погони –
Видений бег?
Сквозь лунный хуторок...