В окопах стенки кроет иней,
Дымят на брустверах снега!
И мы – у самых вражьих линий
И не спускаем глаз с врага.

Звёзды на небе, как веснушки.
Словно бровь, полукруг луны.
Спит доверчиво деревушка
Под баюканье тишины.

Все на белом свете разъезжаться стало.
Поднялись и едут. Встали и идут.
Пастухи уводят золотое стадо,
Потому что надо воевать и тут.

В вышине караваны
Улетающих птиц.
Как доволен я вами,
Стаи звонких синиц!

В дело! Кончились все тревоги.
Мы уходим, а ветер такой,
Что связистка, встав на пороге,
Прикрывает глаза рукой.

Я разучился плакать на войне,
Когда терял под пулями друзей.
Их голоса звучат еще во мне.
И что ни год, все горше, все слышней.

Когда-нибудь, в один из дней весенних,
А может быть, в один из зимних дней,
Войду я наконец в родные сени
И молча встану у родных дверей.

Послевоенная школа.
Класс до отказа набит.
Дивная сила глагола
Юные души знобит.

Нам снится не то, что хочется нам, –
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.

И день настал: закончилась война.
Идут солдаты.
Май глядится в зеркало
Весёлых луж.

Цвет выцветшей крови, живая по склонам трава,
букет поминальный на камне, где славы слова.
Матросу геройскому памятник. Было. Всё так:
швыряет он связку гранат в наползающий танк.

Номера, номера, номера,
Нет на мраморных плитах имён.
Где, когда ты
И как умирал,
Кто расскажет мне, дядя Семён?

Ввечеру затихнет у скворечни
Воркотня накормленных скворчат.
И пойду я, человек нездешний,
По мосткам, что жалобно бренчат.

Сквозь сотни бед, сквозь все коллизии
До майских вод от первых льдин
Ушла Сибирская дивизия
С Наро-Фоминска на Берлин!

Сколько суток мы шли к берегам океана
От монгольских песков и отрогов Хингана?..
Сколько верст фронтовых, раскаленных боями,
В этом трудном походе осилено нами?..