Постели ты, ветер, мне постель из листьев,
У глухой дороги мягко постели.
Я устал на свете от людской корысти,
Жгут мне грудь тревоги, скорбь родной земли.

Закат догорает багровым свеченьем,
снаряды сверлят высоту.
В глубоких траншеях, на крае переднем
солдаты стоят на посту.

Он по селу ходил хромая.
Он был приветлив, тих и прост.
А через год, в начале мая,
Его везли мы на погост.

Была война. Мы опоздали.
В десятилетья обошлись.
Отцы и деды воевали,
Их сыновья и внуки ждали,
А мы ещё не родились...

Широкие звёзды
Осенней холодной закваски
Над старым двором
Терпеливо веками висят.

Я получил твое письмо.
Оно меня прожгло, как пуля,
И больно память всколыхнуло,
Как будто крепкое вино.

Увижу я сквозь память
Опять одно и то ж:
Жнут женщины серпами
Неубранную рожь.

Земля живёт, как мы,
Смеётся и горюет.
Оттаяв от зимы,
Весенний лес бликует.

Года пятно отмыли с дезертира,
Который «отличился» в той войне:
Он, видите ль, стоял за дело мира
И выстоял от схватки в стороне.

Итог последних дней таков:
Таскал я «утки»
Из-под «тяжёлых» мужиков
И слушал шутки...

Одни бежали от войны,
Свою спасая шкуру,
Другие рвались на войну,
По мненью первых, – сдуру.

Нависли крупно облака.
Планете вьюгою грозят.
Но, тяжелее снежных туч,
Над полем «юнкерсы» висят.

...Верден*,
Когда-то слывший адом,
Теперь – одна из дальних дат.
Он позади...

Когда смотрю с большого отдаленья
На юность, опаленную войной,
Не фронт, не полк, а наше отделенье
Привычно вырастает за спиной.

Он написал наугад – просто в Киров.
Верно, не мог, не хотел промолчать.
Траки не тракторов – бешеных «тигров»
Взрыли, ревя, областную печать.