Ещё плывут над нами тучи,
И смертный бой ещё идёт,
И можно со звездой падучей
Подбитый спутать самолёт.

Как много снега было в сорок третьем!
Как завывали вьюги в сорок пятом!
И надо, чтобы знали наши дети,
Что снег всегда кружился над солдатом.

Толпятся густо завтрашние трупы
На улицах в плену дневных трудов.
На небе воют бомбовозов трубы.
Хрустя, крошатся кости городов.

Каждый день наяву и во сне
С незажившею этою раной
Я по-прежнему там, на войне,
И иду по траншее песчаной.

Всё так, всё так. И вы на нашем месте…
Ну, а при чем тут, собственно, места?
В тот ад кромешный, говоря по чести,
И мы свалились тоже не с куста.

Домой залечивать мы едем раны
И видим край родной в тревожных снах,
Из Познани вагоны неустанно
Везут нас, покалеченных в боях.

Прогремели трубы грозную тревогу.
Защищать Отчизну – будь готов, народ!
Батареи, к бою! Роты, тверже ногу!
За победу Родины – армия, вперед!

Короткой казалась дорога –
Ее ограничила мгла.
Тревога, тревога, тревога
В щербатых воронках жила.

Неизящно выстрелить правдой
в спину убегающего лжеца,
опрокинуть стол с яствами
в доме благополучного подлеца?

Из заводских ворот выходят танки.
Суровы и решительны танкистов лица,
На запад их устремлены глаза.
На фронт, на дальний фронт уходят танки

Мы в бой идем.
Исчерчены двухверстки*,
и в уголках
на карте полевой

Когда в окопах я лежал
Под градом вражьего металла,
Угрюмый лес вокруг стонал
И мне казалось, ты шептала

Я не держал в своих руках винтовки,
Когда во мне к врагам кипела злость,
Но похлебать во дни войны «мурцóвки»*
И мне по полной мерке довелось.

Впереди леса еловые,
Темно-синие, лиловые,
Нара-река, Протва-река,
Свинцовые облака.

По весне бы сады не цвели,
Не шутить бы нам нынче с тобой,
Если б я тогда от земли
Не поднялся на смертный бой!