И поднялась душа-подранок,
Душа, подбитая войной,
Тоской детдомовских лежанок,
Больничной скукой ледяной.

Пришла посылка фронтовая.
В ней вместе с мылом и едой
Лежала шапка меховая
С пятиконечною звездой.

Слышу, слышу сквозь огонь и взрывы
Плач далекий, голос твой тоскливый,
О мой Днестр любимый!

Сквозь шквал огня, орудий гром
Летит с победой грозный Ил.
Кусты чуть не задев крылом,
Пилот машину посадил

Дымятся трубы. Крематорий.
Освенцим. Я, уже развеян,
Лечу на Родину, которой
Я и такой, сожжённый, верен.

От ветра яблони знобило,
И дождь нахлёстывал всерьёз.
Но сколько ж в день тот майский было
И бабьей радости, и слёз!

Как в небылице, я вам скажу,
Выпало невзначай:
С немцем в траншее одной сижу
И попиваю чай.

«Здесь жил Пушкин». «Здесь жил Маяковский».
Мрамор славы. Бессмертья металл.
Видел мемориальные доски.
Но такую, клянусь, не видал.

Рассвет над Волгою осенней,
И не понять – туман иль дым.
И вспоминается Есенин:
«…не буду больше молодым».

Гремят над Москвою раскаты орудий,
Всё чаще и чаще победный салют,
И то, что сегодня проделали люди,
Наверное, тысячи лет не сотрут.

Пути на все четыре стороны, –
Но беженцам путь на восток.
Бомбардировщик вьется вороном,
И бомбы падают у ног…

Не по рассказам вас я знаю,
Как житель города иной, –
Брусника, ягода лесная,
И запах сосен смоляной.

Мама о войне не вспоминает
И военных песен не поёт.
Спицами она перебирает,
Внука нянчит, полет огород.

Отца не помнит сын, отец
Лежит в краю чужом,
Надел его травой зарос,
И пуст родимый дом.

Нет праздничной окраски у войны –
Ее глаза огнем опалены,
Ее поля свинцом напоены,
От крови реки все ее – красны.