И поднялась душа-подранок,Душа, подбитая войной,Тоской детдомовских лежанок,Больничной скукой ледяной.
Читать
Пришла посылка фронтовая.В ней вместе с мылом и едойЛежала шапка меховаяС пятиконечною звездой.
Слышу, слышу сквозь огонь и взрывыПлач далекий, голос твой тоскливый,О мой Днестр любимый!
Сквозь шквал огня, орудий громЛетит с победой грозный Ил.Кусты чуть не задев крылом,Пилот машину посадил
Дымятся трубы. Крематорий.Освенцим. Я, уже развеян,Лечу на Родину, которойЯ и такой, сожжённый, верен.
От ветра яблони знобило,И дождь нахлёстывал всерьёз.Но сколько ж в день тот майский былоИ бабьей радости, и слёз!
Как в небылице, я вам скажу,Выпало невзначай:С немцем в траншее одной сижуИ попиваю чай.
«Здесь жил Пушкин». «Здесь жил Маяковский».Мрамор славы. Бессмертья металл.Видел мемориальные доски.Но такую, клянусь, не видал.
Рассвет над Волгою осенней,И не понять – туман иль дым.И вспоминается Есенин:«…не буду больше молодым».
Гремят над Москвою раскаты орудий,Всё чаще и чаще победный салют,И то, что сегодня проделали люди,Наверное, тысячи лет не сотрут.
Пути на все четыре стороны, –Но беженцам путь на восток.Бомбардировщик вьется вороном,И бомбы падают у ног…
Не по рассказам вас я знаю,Как житель города иной, –Брусника, ягода лесная,И запах сосен смоляной.
Мама о войне не вспоминаетИ военных песен не поёт.Спицами она перебирает,Внука нянчит, полет огород.
Отца не помнит сын, отецЛежит в краю чужом,Надел его травой зарос,И пуст родимый дом.
Нет праздничной окраски у войны –Ее глаза огнем опалены,Ее поля свинцом напоены,От крови реки все ее – красны.
Идет комбайн по танковому следу,Берлинцы стоя слушают наш гимн,И слово долгожданное «Победа»Вдруг с именем сливается твоим.
Календари не отмечалиШестнадцатое октября,Но москвичам в тот день – едва лиИм было до календаря.
В Рыбацком по берегу девочка шлаТропой, что к Неве протянулась.А рядом, в волнах, бескозырка плыла,И девочка ей улыбнулась.
Провал окна. Легла на мостовуюТень, что копилась долго во дворе.Поставлены орудья на прямую,И вздрагивает дом на пустыре…
Начиналось с медных труб.А потом –В огонь и в воду.Навзничь.
А мы такую книгу прочитали…Не нам о недочитанных жалеть.В огне багровом потонули далиИ в памяти остались пламенеть.
Погоди, дай припомнить… Стой!Мы кричали «ура»… ПотомЯ свалился в окоп пустойС развороченным животом.
Пришла печальная и строгая.Не день, не два ее сюдаВезли железною дорогоюНа Крайний Север поезда.
Славно воевали моряки,Перед смертью смазали замки.Командор о будущем мечтал –Не ржавеет мужества металл.
Открыта дорога степная,К Дунаю подходят полки,И слышно – гремит корпусная,И слышно – гремят башмаки.
На серой северной скале,Где всё сметала смерть,Сумела на родной землеБерёза уцелеть.
Берлин горит…Мне снится отчий дом…Кружится белый пух и серый пепел…– Открой мне, мама…
Берлин горит. Подтаявшая тьмаВсе выше поднимается и выше…Огонь вошел в угрюмые дома,И с тяжким гулом оседают крыши,
Мы в том болоте сутки спали стоя.Нас донимали мухи и жара.Оно было зеленое, густое.В нем от застоя дохла мошкара.
Не гремит колесница войны.Что же вы не ушли от погони,На верху бранденбургской стеныБоевые немецкие кони?
От знакомых запахов хмелеюИ вокруг во все глаза гляжу.По шумливым Брасовским аллеям,Словно в детство, заново вхожу.
Затишье… Попадали группами,Сразу уснули, усталостью стёртые.В крови, обнявшись, живые с трупами.Не противно – все будем мёртвые.
Мы не заснули ни на мигТой ночью бесконечно длинной.К себе наш сон переманив,Набрякли звезды над чужбиной.
Ты без конца глядишь в окноНа пыльный и пустой задворок,И чуткий градусник давнокричит надрывно: сорок! сорок!
В детстве мать мне часто пела песнюО чудесных, сказочных краях,О жар-птице в синем поднебесье,О семи лихих богатырях.
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, 1941, Книга 3
Все стихи, Книга 3, Год не указан