Враги в музее пировали.Вином и дымом зал пропах.И вдруг она в дверном провалеПредстала с яростью в глазах.
Читать
Как воздух чист! Как день горяч!Весна – томленье и цветенье!А на моем каштане граччужого домоуправленья
Я шёл в разведку. Времени спокойней,Казалось, не бывало на войне.Хотелось отдохнуть на горном склоне,Присев к прямой приземистой сосне.
Был зной воистину неистов,А кровь горячая густа.И рощи не было тенистой,И даже тощего куста.
Под ярким солнцем, после грозВ мой край, войной изрытый,Корабль души меня принесЧерез моря событий.
Пластинок хриплый крикИ радиовещанье,И непрочтенных книгНадменное молчанье
Из Москвы в КарпатыМы весну тащили,Вместе с автоматом,Вместе с вещмешком
Помню, курит и охает: «Боже мой!..»Приступ лёгочной боли долог:Шевельнулся дымком потревоженныйПод ребром у неё осколок.
Вился дым под небосводом синим,День весенний порохом пропах.Помню, фотографии в БерлинеПоказал мне сумрачный казах.
Меня березы не узнали.Я снял берет.На мне ни грима, ни вуали.Я просто сед.
Салют Победы отсверкал,Прекрасен и высок…Тот Зойкин стал,Тот Сонькин стал,Тот Нюркин стал сынок.
Мы легли у разбитой ели,Ждем, когда же начнет светлеть.Под шинелью вдвоем теплееНа продрогшей, гнилой земле.
Как жизнь, старина?Лучше, чем в окопе!Из разговора фронтовиковСедина – как ордена,Как тот дым Хатыни*…
«Этот день мы приближали, как могли»* –Поётся в песне о Победе нашей.Давно те годы канули вдали,Но в этот праздник мы поём и пляшем.
Полуостров Средний,Безголовые каскиИ нескончаемый ветерВо все времена.
Еще кого здесь выжечь хочетПороховая эта мгла?Последний житель, черный кочет, –Всё, что осталось от села.
Тихо прожил я жизнь человечью:ни бурана, ни шторма не знал,по волнам океана не плавал,в облаках и во сне не летал.
Не пургой,Не метелью злоюИ не лютою синевойЗакружилась зима над землею
Вижу я не избы у оврага,Где склонились ивы на плетни, –Предо мной сияет Злата Прага,Чьи узоры – божеству сродни.
Зловещим заревом объятый,Грохочет дымный небосвод.Мои товарищи-солдатыИдут вперед
Я помню этот светлый дом…Его бетонная громадаГлядела верхним этажомВ простор Таврического сада
Вечер. В штабе оживленье.Значит, будет бой.Пишет парень заявленье,Парень молодой.
Вот она правда – шли мыОт света и от тепла.Шли мы, огнём косимы,Туда, где беда была.
Через поле мчатся танкиНапрямки.Поднялися спозаранкуВ путь стрелки.
Такого не забудешь дня.Здесь память входит в силу:В Берлине девочка меняДать хлеба попросила.
Стоял на берегу в глубоком я молчанье.Спокойно было ты, о море, и бело,Подобно облаку, шло от тебя дыханье,Струящее, как пар, молочный пар, тепло.
Каждого, как мать, расцеловалаТы в тот день нас, встретив за селом,Молоком и хлебом угощала,Плача все о чем-то о своем…
По берлинской мостовойКони шли на водопой,Шли, потряхивая гривой,Кони-дончаки.
Как я люблю людей родной России!Они тверды. Их вспять не повернешь!Они своею кровью оросилите нивы, где сегодня всходит рожь.
Кем я был на войне?Полузрячим посланцем из тыла,Забракованный напрочно всеми врачами земли.Только песня моя с батальоном в атаку ходила
Когда в окопах я лежалПод градом вражьего металла,Угрюмый лес вокруг стоналИ мне казалось, ты шептала
Когда ученик в «мессершмите»Впервые взлетал в высоту –Веснушчатый Саша МатросовИграл беззаботно в лапту.
Когда я был молод, была уж война,Я жизнь свою прожил – и снова война.Я все же запомнил из жизни той громкойНе музыку марша, не грозы, не бомбы,
Какой-то ездовой сказал,Что всё, что нет войны.И, словно пьяный, поскакалПо камням с крутизны.
Опять весна. Как прежде, сноваСверкает солнце с высоты.Дома, одетые в обновы,Стоят, спокойны и просты.
Все стихи, Книга 2, 1945
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, Книга 3, Год не указан