В степи ковыль седее седины,
Легли траншеи горше, чем морщины.
В степи не зря дороги сведены
К могилам на высотах и лощинах.

Мы уходим на северо-запад,
И рыдает, и пляшет перрон,
Но гармонь, задохнувшись внезапно,
Замерла – и притих батальон.

…Тяжелый снег идет три дня.
Три дня подряд,
Три дня подряд.
И ноет рана у меня –

Шёл солдат к Победе
Много вёрст и дней.
В медсанбате бредил
По ночам о ней.

А мама уезжала на подножке,
Последние пожитки увозила.
В чужой деревне за ведро картошки
Седую грязь под окнами месила.

Война! Для всех она – война,
Да только каждому своя дорога:
Здоровый гибнет, а больной живет –
Судьбу непросто вымолить у Бога.

Она пришла перед рассветом,
ещё пропахшая войной,
в шинель солдатскую одета,
с нехитрой кладью за спиной.

Не будет ничего тошнее,
Живи еще хоть сотню лет,
Чем эта мокрая траншея,
Чем этот серенький рассвет.

Еще совсем мальчишка, лейтенант
Уходит в ночь на рекогносцировку.
Давно ль смотрел, как журавлей десант
Садился у болота на ночевку.

Сапоги кирзовые и китель,
Пять лучей от ордена горят.
Пристальнее, мальчики, смотрите, –
Как они о многом говорят!

Солдатский смертный медальон,
Случайно найденный на пашне:
Ещё одно из тьмы имён,
Которым имя – легион...

Мы шли под пули, в стужу дрогли,
Мы бой вели четыре дня
И, взяв рубеж, – везенье, рок ли –
Живыми вышли из огня.

Взять высоту был дан приказ.
Враги сдержать пытались нас.
За кукурузными стеблями
Мы залегли. Вперед я звал

…Населённый пункт Струна.
Шесть дворов. Один колодец.
«Необстрелянный народец», –
Окрестил их старшина.

В парадных военных расчётах
Великая слава течёт.
В расчёт не берут желторотых.
Их скромная слава не в счёт.