Здесь музы молчат… Здесь лишь бомбы да мины.
И вырубки там, где клубились куртины.
Здесь музы молчат. Здесь лишь мины да бомбы.
…Мы шли во дворец, а пришли в катакомбы.

Печальный вечер надо мной навис.
Мой друг! Тебя ищу я, отзовись!
С тобой владел я степью и тайгой,
С тобой росли мы, как в семье одной.

Я очень люблю картошку.
Картошку жёлтую,
Картошку красную,
Картошку чёрную, из костра…

Опять возвращаюсь я
К памятной дате…
Ты славно ошибся,
Мой юный солдатик!..

Кинофильмы ценю о войне –
Обо всех и чуть-чуть обо мне.
Это я марширую в строю
И военные песни пою.

Ленинградская ночь под обстрелом
В ослепительном блеске луны.
Над землей, беззащитной и белой,
Все сентябрьские звезды видны.

Был я ранен, возможно, убит,
может быть, угодил в Моабит*
и, однако, не числился в списках
тех, кто без вести, тех, кто ничком

Никому не нужные, забытые,
Обрастая мохом и травой,
Надолбы, осколками избитые,
Полыхнули давнею войной.

Нередко в спорах слышу нареканья,
Что настоящих бед не испытал,
Что не видал сражений и страданья,
Что про окопы в книжках лишь читал...

Поседевшие, огрубевшие,
уцелевшие в дни войны,
ничего забыть не сумевшие –
это мы с тобой, это мы.

На горестной земле растет трава.
Был ночью дождь. И вот трава растет.
Война. Цветы в полях и синева.
Трава впитала порох, кровь и пот.

Опять октябрь настал. Лист клена то и дело
К земле скользнёт, как гроздь рябины спелой.
Я всё бросаю вдруг – не знаю отчего.
Спешить ли надо мне? Или встречать кого?

Я ни зверей не бил, ни птиц.
И только вражеская сила,
Что хлынула из-за границ,
Меня к оружью приучила.

Покинув бомболюки,
летела смерть к земле,
и вечные разлуки
таились в полумгле.