Не люблю я тиканья часов –
Времени настойчивого стука:
В них десятки мертвых голосов,
Памяти докучливая мука.

– Сестра! – зовёт солдатик раненый,
Уж больно жалостно зовёт…
А за окошком утро раннее,
И май сиреневый цветёт.

Коль выпал жребий – все стерпи.
Нас ждет горящий Сталинград.
Три дня шагаем по степи.
Три дня нас «юнкерсы» бомбят.

Я обнаружил фотоснимки,
Которым тридцать с лишним лет.
Он весь – как из туманной дымки,
Моих родителей портрет.

Последний визг последней мины –
И навзничь рухнула война…
Над ней, наполненная дымом,
Склонилась робко тишина.

Где их застала тишина Победы,
Там и уснули: в танках, на броне,
В грузовиках, на пушечных лафетах,
В садах, в открытом поле и в кюветах

Вот голос – крик сладчайшей муки.
Что может сердцу быть нужней,
Чем петушиной песни звуки
На первой линии траншей?

Не печалься! Скоро, очень скоро
Возвратится мирное житье:
Из Уфы вернутся паникеры
И тотчас забудут про нее.

Май суров. Рассветы холодны.
День Победы. Снег же – только тает.
Я забыл, как было в дни войны, –
Люди о печальном забывают.

Пришёл солдат домой, принёс медаль с войны.
Стал конюхом в милиции служить.
Точнее – не домой, пришёл он сиротой,
Израненный, больной – приехал к тётке жить.

Я привозил их на салазках,
Вязанки три сырых дровец,
И говорила мать мне с лаской:
– А ты и правда молодец.

Неужто жил я в сорок первом?
Неужто выжил на войне?
Она и ныне бьёт по нервам
И отзывается во мне.

Этот памятник совсем небольшой,
Как и те, кому он поставлен,
Но потряс меня до глубины души
И поведал о многом.

Еще горячкой боя сердце билось,
А в мир уже вступила тишина,
Как будто время здесь остановилось,
Не веря вдруг, что кончилась война.

И вот рванулась в бой пехота,
Взрыхлив притихшие снега,
А командир,
Поднявший роту...