ТВОРЧЕСТВО
Принесли к врачу солдата только что из боя,
Но уже в груди не бьется сердце молодое.
В нем застрял стальной осколок – обожженный, грубый,
И глаза бойца мутнеют, и синеют губы.
Из поэмы «Эдем»
Все на белом свете разъезжаться стало.
Поднялись и едут. Встали и идут.
Пастухи уводят золотое стадо,
Потому что надо воевать и тут.
Мы еще не видим ни крестов, ни свастик,
Духотой вокзалов задышал июль.
Темнотой летит фугасный головастик
В розовый фонтан трассирующих пуль.
Племя пулеметов странно и треного.
Небо тяжко дышит голосом чужим.
Говорит домам воздушная тревога,
Что не мы на тучах дышим и жужжим.
К зареву состав подвозит новобранцев.
Появились ночи из других планет.
По краям Москвы стоят протуберанцы.
Погреб ждет рассвета, а рассвета нет.
Крыша бьет багром термических тритонов,
С чувством отвращенья отшвырнув в ведро.
Сына в одеяле понесла Мадонна
В первый Дантов круг по лестнице метро.
Я записан тоже в легион защитных.
Наискось по сердцу боевой ремень.
И в кармане слева – в ладанку зашитый
Лепесток на память и про черный день.
Спрятан и засушен лепесток Эдема.
Говорят, спасает от немецких пуль.
Но в теплушке, здесь, любовь уже не тема,
Как уже не лето – фронтовой июль.