Тихо плещет волна,
Ярко светит луна,
Мы вдоль берега моря идем
И поем, и поем

С героями-друзьями ты, как пламя,
Как молния, врагов испепелял,
Великой правды нес высоко знамя
И смертью храбрых в жаркой битве пал.

Когда на город опускался мрак
И освещались окна в нашем доме,
У нас с тобою был условный знак:
Комочек снега ты бросал в окно мне.

Через кладбище к тебе я шел,
Только не заметил, не нашел…
Ты жила здесь на краю села.
На гору меня тропа вела.

Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.

Мне снилось, будто шел солдат с войны,
Он шел из окруженья. Был он ранен,
И может, потому он был так странен
И были так глаза его грустны.

Приземист и не худо сложен,
Дед крепок был ещё вполне.
Какой же сон присниться должен
Ему, что умер он во сне?

За каждый шаг тяжелых ног,
За каждый взгляд тупого глаза,
За гнойной свастики плевок
На девственных снегах Кавказа.

Утихли орудийные раскаты.
В твоем краю – прифронтовой уют.
А я, фуфайку нарядив заплатами,
Пойду туда, где нас едва ли ждут.

Порой приходится грустить,
Живя на белом свете.
Но как, скажите, совместить:
Война и рядом – дети?

Мне это слово полюбилось
Еще с военной той поры,
Когда вокруг земля дымилась
И будто плакала навзрыд.

Ах, соснулечка-сосна,
Зелёная залёточка!
Что-то вспомнилась война,
Серая пилоточка!

Под смоленской стеною –
Не простые покойники.
Под смоленской стеною –
Зарыты полковники,

Пришли на кладбище живые
В безумных поисках тепла.
И деревянные, косые
Кресты срубили мы, живые.

В мешковатых форменных
байковых халатах –
грозной Красной Армии
старые солдаты.