Шумят в Силезии каштаны.
Под ними, предвкушая сон,
Справляет отдых долгожданный
Наш поредевший батальон.

А музыку я с детства полюбила,
тогда солдаты с фронта приходили,
победные весь день играли марши
на улице Победы Уралмаша.

Деревья тоже воевали
И нас спасали от войны:
Стволы под пули подставляли
И гибли гордыми они.

Можно не слушать народных сказаний,
Н е верить газетным столбцам,
Но я это видел. Своими глазами.
Понимаете? Видел. Сам.

Огонек чадит в жестянке,
Дым махорочный столбом…
Пять бойцов сидят в землянке
И мечтают кто о чем.

Когда опять гремит салют,
Когда звенят медали,
И режут хлеб, и водку пьют
За то, как воевали;

Твой отец дошёл до Берлина,
но вернуться домой не смог.
И остался в воронке от мины
пропылённый кирзовый сапог.

Молчит он – мраморный солдат,
Стоит, не сделает ни шага.
Всё на войне познав, лежат
В могилах братья по отваге

Сколько в жизни было дней суровых,
Сколько было горьких дней в судьбе…
Я запомнил, как гуляли вдовы,
Собираясь в чьей-нибудь избе.

Не говори, что в жизни всё нелепо,
Мол, как бы нам в колокола ни бить –
Земля пропахла порохом и хлебом,
И ничего на ней не изменить.

...И когда облака продолжали сниженье,
А вблизи и подруги не видно почти,
Голос чей-то с высот ей подсказывал: «Женя,
Для поднятия духа девчатам прочти...»

Слепые подходят и трогают баки,
кружки
с пыльной мглой.
Облака – бродячие собаки –
бегут
над землёй.

Батареи всю ночь грохотали,
А когда занялась заря,
Мы раскрыли и перечитали
Милый сердцу том «Кобзаря».

Отец в ремнях, большой и смуглый,
домой вернулся из Берлина.
В прищуре глаз играли угли
той, огнедышащей, былины.

Четыре темы у меня,
Четыре мрака и огня:
Любовь,
Судьба...