Товарищи, коль в вихре боя
Подкосит жизнь мою свинец,
Не омрачайте глаз тоскою
И боль гоните из сердец.

Дав слово не нарушить тишины,
Ползут по льду неслышно пластуны,
Им, как оружье верное, нужна
Дремучая ночная тишина.

Душа моя укромная,
Зачем поём с тобой:
«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!»?

Край льняной, холстянáя сторонка,
Что с тобой сотворила война?
Пригодилась ты, бабья сноровка:
Сноп обмёрзлого в полюшке льна...

Я сдыхал, а жизнь всё равно текла,
Мне в гримасу стужа сводила рот.
Я потёмок ждал, чтоб украсть тепла,
Если в эту ночь повезёт.

Мне в это поверить непросто,
Но падали, падали ниц
Отчаянно и краснозвёздно
Ребята у дальних границ.

Три с лишком. Почти что четыре,
По-нашему вышло. Отбой.
Победа – хозяйка на пире,
Так вот ты какая собой!

Опять сигнальная ракета
Жар-птицей взмыла в небосвод.
И снова вздрогнула планета.
И в ночь уходит разведвзвод.

Я обнаружил фотоснимки,
Которым тридцать с лишним лет.
Он весь – как из туманной дымки,
Моих родителей портрет.

Да, наше время слишком отдалённо
От тех времён, когда военкомат,
Спеша, отправил в недра медальона
Всё, чем до самой смерти жил солдат.

Стиль телеграфный: «Пошёл учиться…»
Родная школа, учитель, парты,
Моих друзей закадычных лица.
Два полушария – глаза карты.

Мне, сыну русского солдата,
С годами вспоминать больней.
Фашистской пулей эта дата
Прибита к памяти моей.

Я вижу
Сны скупые
Об отце.
О нём...

Можно было б рассказать всё это прозой.
Может быть, но мне стихами как-то ближе.
Просто жили муж с женою – скромно-просто;
И наследник рос у них – сынишка рыжий.

Отгремели бои, и все раны земля затянула,
Что же мне так сегодня тревожно, до боли в висках?
Или это война мою память наполнила гулом
И я снова стою на крутых ледяных берегах?