О, этот невозвратный миг,
Когда и плакали, и пели,
Когда с улыбкой фронтовик
Нёс малыша, прижав к шинели!

Мы утром гуляем у светлой воды,
Пускаем кораблики в Каме,
Для раненых мы собираем цветы
И в госпиталь входим с цветами.

Расскажет Старшинов
Про ад – не зло, не колко,
Хоть столько жёстких лет
Несёт с войны осколки.

Иначе жили до войны, совсем иначе.
Листаю бабушкин альбом и плачу, плачу.
Не оттого, не оттого, что помню мало,
что никого из них в живых я не застала.

Первый год многолетнего мира.
На столе догорала свеча.
Поспевала картошка в мундирах,
Так желанна и так горяча.

После боя ветра тихий ропот
Чуть качнул ракит корявых ряд.
После боя выполз из окопа
Посеревший от земли солдат.

Слёз не лей – бесполезные слёзы,
Хоть весна и войне – капут.
В небе ласковом – первые грозы
Громыхают и птицы поют.

Нынешний год и суров, и строг –
Разгар страды боевой.
Еще уцепился за наш порог
Разбойник кровавой рукой.

Мёрзлая озимь лежит за траншеями.
Свищет над степью картечь.
Воины, воины с тонкими шеями,
Как же вам жизни сберечь?

Даль, дорога широкая.
И просторы равнинные.
Где же ты, черноокая,
Где метель тополиная?

Нам снится не то, что хочется нам, –
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.

Моя подружка дальняя – как елочка в снегу.
Ту елочку-уралочку забыть я не могу.
Давно ушел я из дому, но помню до сих пор
Ее совсем особенный, уральский разговор.

Всяк непредвзятый да поймёт,
какою дорожу любовью
к своей деревне, что над Обью
в ладах со временем живёт.

Перегорит костер и перетлеет,
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.

По широкой улице нашего села
Почтальон сутулится: ноша тяжела,
Ноша неподъёмная бед людских полна,
Похоронка горькая, сердце жжёт она.