Как память о године чёрной,
С незабываемой войны
Лежит у нас в сарае жёрнов –
Изобретенье старины.

Вповалку на полу уснули
Под орудийный гневный гром.
Проснулись рано в том же гуле
Раскатно-взрывчатом, тугом.

Бои, бои… Тяжелый шаг пехоты
На большаках, где шли вчера враги.
На бровку опершись, на переходе
Натягивает парень сапоги.

Помню очень смутно и немного:
Сорок третий… Ёлка… Дед Мороз…
«Граждане, воздушная тревога!» –
Встав на стул, я громко произнёс.

Была секунда – над водою
Возник фашистский перископ.
Сейчас торпедою стальною
Взорвется тишь у смертных троп.

Медаль Сталинграда, простая медаль.
Бывают и выше, чем эта награда.
Но чем-то особым блестит эта сталь,
Кружочек войны – медаль Сталинграда.

Он целый день сидит в квартире
и вышивает по канве.
О нет, не пышные букеты,
не кошечек и не щенков...

Шел обстрел, и влипали в бруствер
Молодые солдаты.
Новичков приводили в чувство
Иногда – матом.

О счастье не могло быть речи,
Когда, чтоб не страдать в плену,
Народ страны взвалил на плечи
Отечественную войну.

Он прибыл домой ненадолго, из госпиталя,
Большой, но больной и слабый.
Старухи молились, шептали: «О господи»,
Плакали горько бабы.

На лице мужчины – шрамы видны,
На груди – медали и ордена
(Вон за взятие Берлина дана).
Сразу видно – он участник войны.

Буки здесь высоки, реки очень степенны на вид.
Тюрингенский пейзаж – живописен, холмист и широк он.
Путь от Веймара зелен и щедро цветами увит.
И туристы с улыбкой глядят из автобусных окон.

– Пришла к нам война. Был тогда я мальчишкой, –
Рассказывал дед нам за чаем негромко, –
Но знаю о битвах совсем не по книжкам,
По горю, что в хаты несли похоронки.

– Что, старик,
Недоволен доставшейся долей?
Или просто болезненный вид?
– Да замучили, знаешь, фантомные боли –
Нет ноги, а болит и болит.

Река бурлит. Идёт шуга*.
Хотя бы след от переправы!
Мы захватили берег правый,
А берег левый – у врага.