В такой обыкновенный день –
Июньский, голубой –
Босых людей из деревень
По тракту вел конвой.

Вчера шёл дождь. И ночью перед этим
Болели раны старого солдата,
Как в первый раз давным-давно когда-то,
Тем грозным летом утром, на рассвете.

Вдоль коридора – корзины и санки,
Плесени запах ползёт из угла,
Чёрная муха, как вражий десантник,
Вроде труслива, но очень нагла.

Некрасивая, добрая мамка,
Жизнь твоя, это верно, крута.
С неба хлещет бесплатная манка –
Ледяная сухая крупа.

Свежий холмик перед низким домом.
Ветви на могиле.
Командира вместе с военкомом
Утром хоронили.

Немало было нам дано
После себя оставить детям:
Соткать тугое полотно,
Посеять хлеб и путь наметить.

Зарастают воронки.
Оплывают, выравниваются брустверы окопов.
Соки Земли разъедают гильзы и осколки.
Постепенно вымирают инвалиды…

Враги партизана вели на расстрел.
Безусый, молоденький, шел он и пел
О том, что ему восемнадцатый год,
Что Родине жизнь он свою отдает…

Хмуро дремлют вековые ели,
Затерялся след военных троп,
И уже заметен еле-еле
Весь оплывший, брошенный окоп.

Синь Алагира, Джава скалы,
Ардона горные пути!
Там сердце, как ягненок малый,
От счастья прыгало в груди.

Я давно не жалею нимало,
Что в село не летаю своё.
Мне достаточно мать рассказала
Про военное наше житьё.

Пусть приняла борьба опасный оборот,
Пусть немцы тешатся фашистскою химерой,
Мы отразим врагов. Я верю в свой народ
Несокрушимою тысячелетней верой.

На Комсомольской танк стоит
Из броневой уральской стали.
Его всем миром, словно щит,
В последний день войны ковали.

Город сильных, мужественных, смелых,
Непреклонных, волевых людей…
Холод, голод, бомбы и обстрелы
Не затмили красоты твоей!

Хлеборобами были все трое,
Но работу оставить пришлось:
Скрылось солнце вдали золотое
От фашистских сапог и колёс.