Кромсали небо яростные вспышки.
И днём и ночью город был в огне.
Расстался с детством я совсем мальчишкой,
Досрочно: на войне как на войне!
Пришли ребята в госпиталь.
Концерт даём с утра.
Руками – «Ох ты Господи!» –
Всплеснула медсестра:
– Одни лишь жилы – косточки.
А скулы как свело!
И, как назло, ни корочки,
Ни крошки, как назло!
Мы легче, чем былиночки,
Что гнут к земле ветра.
И в теле ни кровиночки –
Студёная вода.
А мы едва не падали,
Мы спали на ходу,
В сердца поглубже спрятали
Недетскую беду.
Осиротеть успевшие,
Продрогшие, неевшие,
Мороз хлестал, как плеть.
Но были мы артистами,
А значит, надо выстоять,
А значит, будем петь!
Раз, два, взяли!
И на сцену мы вскарабкались гуськом,
Огляделись: «И откуда в зале гром?»
Гром сердца нам жжёт сильнее, чем огонь.
Гром! – Солдат отбил культяпкою ладонь.
Гром! – Гремят аплодисменты, костыли.
Мы артисты, мы концерт давать пришли.
Лёгкий взмах, затем другой, –
Из осипших наших глоток
Песня хлынула рекой.
«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!»
И песня наша – ротная,
Сплочённостью сильна:
«Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!»
Взволнованно, решительно
Подхватывает зал.
И песня оглушительна,
Как орудийный залп.
Подтянутые, строгие,
Поём, слова кипят.
А с мест встают безногие,
И костыли гремят.