Писать, и только, – это мало.
Цена таким писаньям – грош.
А чтоб одна рука держала
Перо, другая – острый нож.

По каким только пням не косили,
Не гребли по болотам каким
Твои жёсткие травы, Россия,
Из войны чтобы выйти живым.

Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
И завтра, завтра, наконец, последний бой.

И какие ж красавицы на Руси росли!
Косы толстенные, в руку, почти до пят.
Ноги, не знавшие обуви, от росы красны.
Ситцы – излюбленный их наряд.

Отыскать бы в молодость тропинку,
Тропку, стежку, неприметный след,
Чтобы снова стали мне в новинку
Восемнадцать или двадцать лет.

Я никогда не играл медалями, сидя на Ваших коленях.
Скорее всего, Вы даже не слышали обо мне.
Но это ради меня и всего моего поколения
Вы ускакали однажды на последнем в селе коне...

Логика ножа –
Это деление.
Он всё делит на два.
Логика клея...

Идут ветераны последней,
Последней войны мировой,
Оставив потомкам в наследье
И мир, и победный покой.

Все войны свой конец имеют,
И эта кончится война.
Вначале словно онемеют
Просторы, где она была.

От сплетен, от мнимых успехов,
От скуки, что рядом всегда,
Есть счастье куда-нибудь ехать –
Совсем безразлично куда.

Надо мною лазоревый холст,
А вокруг – всё леса да леса!
Край мой слуцкий из тысячи звезд
Хочет выткать себе пояса.

Стою у черных руин Рейхстага,
и ветер уносит горечь и гарь,
и память кровавым полощется стягом
о том, как фашистскую били тварь.

Не воевавший, но хлебавший
Баланду тех военных лет,
Голодовавший, холодавший,
В пугач реальный порох клавший:
Глубок на детстве, горек след.

Зашел боец в избу напиться
И цедит из ковша.
Свежа студеная водица.
Хозяйка очень хороша.

– Вперед! За Родину, друзья!
В руках сжимая автоматы,
По влажным брустверам скользя,
В атаку бросились солдаты.