Когда мы под самой Москвой
За землю свою погибали,
Тогда вы нам тем, что второй
Откроете фронт, помогали...

Есть могила над Доном,
Где мой тёзка лежит,
А над ней, как и дома,
Летают стрижи.

Тугой удар – начало канонады,
Пехоту поднимающий сигнал.
И лето зашумело листопадом,
И воздух, жестким шорохом снарядов

У Черного моря в соленой пыли
Кремнистым крылом над прибоем
Лежат берега легендарной земли,
Где ветры не знают покоя.

Он шел по болоту, не глядя назад,
Он бога не звал на подмогу,
Он просто работал как русский солдат
И выстроил эту дорогу.

К печи поленья поднеси,
Оладьи замеси.
Трещат морозы на Руси,
Морозы на Руси.

Всего, что пережить в плену пришлось,
Не уместить и в десяти поэмах,
Мне самому не верится порой,
Что в лагере тифозном жив остался.

Цокот копыт на дороге,
Дальних колёс перестук –
Звук довоенный, далёкий,
Доисторический звук.

Умер товарищ, припав к пулемету
Головою, пробитой свинцом;
Он взглядом, исполнен последней заботы,
Меня подозвал пред концом.

Огневеющих точек
Неуёмно мельканье
Там, на небе, в его черноте.
Хоть бы малый кусочек

Всплывает в памяти упрямо
Разрывов грохот, гарь и дым.
Была картофельная яма
Бомбоубежищем моим.

Железная на кладбище ограда,
Неяркое свеченье листопада,
За дождевой морокою кусты,
Оплаканные тихие кресты.

Дорогой мой товарищ, земляк и герой,
Я не знаю тебя, но приветствовать рад.
Вот прошел уже год и проходит второй,
Как погиб на войне мой единственный брат.

И снова предо мной просёлок,
Сухие стебли щавеля,
Сосняк, где рыжиной иголок
Прикрыта скудная земля.

Под чёрным плотным покрывалом
В бессильном гневе и мольбе
Оно стонало и рыдало –
И было мне не по себе.