Увязли в грязь. По сторонам –
Вода меж кочек тут и там,
Березы стройные стеной
Вокруг стоят передо мной.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры

Он выполз к нашей передовой,
С отметинами сраженья –
Усталый, израненный, полуживой,
Он вышел из окруженья.

С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.

В кругу друзей шутили долго, пели…
Вдруг взрыв – предвестьем смертного конца…
В глаза смертей сурово мы глядели,
Не отводили в сторону лица…

Валились лошади без силы,
И снег их трупы заносил,
Барахтались автомобили,
Буксуя из последних сил,

Был фронтовик сутул и сед,
И очень неречистый:
– Порой своих бомбили все –
И наши, и фашисты.

Вот опять стою у обелиска…
Ветви ивы – след застывших слёз, –
До земли касаясь низко-низко,
В травах тают капельками рос.

Ты просишь осторожней
И сдержаннее быть.
Вопрос же этот – сложный,
Нельзя осуществить!

Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

Лесная посадка. Размытый омёт.
Где немцы, где наши – сам черт не поймет.
Взлетают ракеты. А так – тишина.
В донецких степях заплуталась война.

Была империя размолота.
Рейх третий пал. И вот с утра
На площадях большого города
Людей кормили повара.

Еще не контужен, не ранен,
Иду в голубой полумгле.
Иду, молодой россиянин,
По звонкой осенней земле.

Елки к морю подбежали,
Чтоб на синее взглянуть,
А оно лежит в печали,
Льды ему сдавили грудь.

Ещё мне снятся сны годов сороковых:
Бегу, бегу, бегу вдоль серых мостовых,
Стою, стою, стою в хвостах очередей,
Гляжу, гляжу, гляжу в глаза учителей!