…Вместо голых чувств приходит мудрость –
жизнь ни в чем не терпит пустоты.
И в одно обыденное утро
по-иному мир увидел ты.

Наш лайнер шел курсом к морскому курорту,
И вряд ли кто думал на нем о войне…
Но вдруг мы увидели: слева по борту
Качает могильный венок на волне.

Майский лес, объятый тишиной,
Сосны, опалённые войной.
Здесь вчера ещё гремел жестокий бой:
Взрывы бомб, снарядов дикий вой.

У донской излучины,
У горящих сел
С верной, неразлучною,
Я с тобою шел.

Когда о доме, о семье
Поговорят друзья в траншее –
Теплей им на сырой земле
И на душе у них теплее.

На руках переплелись,
Как верёвки, жилы.
За спиной – большая жизнь.
На исходе силы.

Мы играли в войну. Мы вставали с рассветом.
Кто командовал ротой. Кто вёл батальон.
А полковником – Генка. И должности этой,
нам казалось, вполне соответствовал он.

Утихли орудийные раскаты.
В твоем краю – прифронтовой уют.
А я, фуфайку нарядив заплатами,
Пойду туда, где нас едва ли ждут.

Тишина на почерневшем склоне,
Гарью занесенная броня.
В танковом тяжелом шлемофоне
Паренек, похожий на меня.

Берет начало сорок пятый,
И мы – за Одером-рекой*,
И до конца войны проклятой,
Как говорят, подать рукой.

Томилось мясо на огне,
В час отдыха точились косы –
Никто во время сенокоса
Не мог и думать о войне.

В бронзе на черном мраморе
Сидит Айвазовский с палитрою
И пристально смотрит на море,
Недавно гремевшее битвою.

Под небом суровым и нежным
Дорогой, что помнит бои
Шагает опора твоя и надежда,
Отчизна, солдаты твои.

Без ноги пришёл солдат.
Ни избы, ни клети…
Хочешь, нет – а надо, брат,
Как-то жить на свете.