Незабудки-цветы, голубые крупиночки,
При канавах лесных и в прибрежном лугу.
А быть может, они – голубые слезиночки
Тех, ушедших от нас, перед кем мы в долгу.

Когда я был молод, была уж война,
Я жизнь свою прожил – и снова война.
Я все же запомнил из жизни той громкой
Не музыку марша, не грозы, не бомбы,

Свинцовые ветры дули
Всю ночь на пути полка.
В атаке скосила пуля
Сержанта-сибиряка.

Майский лес, объятый тишиной,
Сосны, опалённые войной.
Здесь вчера ещё гремел жестокий бой:
Взрывы бомб, снарядов дикий вой.

Я знаю – я клялась тогда,
что буду до конца верна,
как ни тянулись бы года,
как долго бы ни шла война.

За кадром кадр, как вал девятый,
С экрана катят на меня.
Здесь всё про нас, про нас, ребята,
Про те три ночи и три дня...

Среди гари и среди дыма,
Среди грохота и огня
Пролетали осколки мимо,
Не задев и чуть-чуть меня.

Мы в школе учили немецкий язык.
На встречу пришёл к нам земляк, фронтовик.
В разведке служил он. Дошёл до Берлина.
Награды надеты по пояс картинно.

Прости, если письма приходят нечасто:
Всё дальше война от отеческих мест.
Неделю назад штурмовали мы Яссы,
А нынче без боя вошли в Бухарест.

Да будет веселым день нашей победы!
Мы снова сойдемся в круг –
Друг налево и друг направо,
И прямо напротив друг.

Бывает так – еще не бой,
Передний край еще спокоен,
А, срезан пулею слепой,
Упал на дно окопа воин.

В семнадцатый июнь – в моем запеве лета –
С ума сошла жарынь, рехнулась белоночь.
Я плакал, правя меч, кляня удел поэта,
Но небо и земля горели: «Слезы прочь!»

В минуты ясного виденья
Века мелькают предо мной;
Эпохи славы и паденья
Идут, проходят чередой.

Пашут небо тучи хмурые.
Ни луны, и ни звезды.
Валуны – медведи бурые –
Затаились у воды.

Когда прицельный полыхнул фугас,
Казалось, в этом взрывчатом огне
Копился света яростный запас,
Который в жизни причитался мне.